Ирина Колущинская: Наши вузы — соцубежища для граждан до 24 лет

…В общем, во всём, как всегда, виновата буржуазия и её промышленная революция XVII-XIX веков: до этой революции молодёжи как социальной группы просто не было. Молодёжь — это следствие образовательного процесса, порождённое развитием промышленности. Чем выше уровень технического прогресса, тем больше молодёжи, то есть вполне взрослых людей, которые могут в лучшие годы молодости не работать ради хлеба насущного. Во времена Маяковского вопрос «чем заниматься» возникал у человека уже в 17 лет. А теперь Закон РФ «О молодежи» касается граждан от 14 до 30 лет. И чем больше молодёжи, тем больше у нашего государства с ней проблем.

Прежде всего потому, что для граждан, окончивших полную среднюю школу в 18 лет, в стране нет работы. В этой связи молодёжь кидается в вузы. Сколько выпускников наших вузов идет работать по специальности, лучше не знать, чтобы не огорчаться. Так что, если честно, то наши вузы в значительной части — всего лишь социальные убежища для граждан до 23-24 лет. А дальше — как повезёт.

По мнению множества моих ветхозаветных сверстников, наша молодёжь — неблагодарные типы: им не дороги ценности предков. Но лучше бы об этом с молодёжью не говорить, потому что они ответят вопросом: если мы, предки, такие умные и нравственные, то почему они получают от нас в наследство страну, в которой у большинства граждан громадная проблема — заплатить за «коммуналку»? Так что по большому счету молодёжь у нас просто золотая: мы не передаём им никакого позитивного жизненного опыта, а они даже не бунтуют. Они нас просто в голову не берут. Однако жизнь симметрична, и у них подрастает проблема покруче, чем у нас.

Дело в том, что, с точки зрения социологов, поколение, родившееся в 20-х годах XX века, и их дети — мое поколение называются вместе «поколением Х». Эти люди ментально, по сути, одинаковые. Далее по градации — «поколение Y», дети моего возрастного поколения, которым 35-45 лет. Но я полагаю, что они очень близки к родителям, а внуки моего поколения ещё не «поколение Z». По-человечески говоря, с ними ещё худо-бедно как-то можно договориться.  А то, что они не читают русскую классическую литературу, то это, может, и к лучшему. Трудно в нынешнее время брать пример с положительных героев, которые сплошь или в страданиях умирают, или оказываются в итоге у разбитого корыта. А вот дальше идут дети внуков «поколения Х» — то самое таинственное «поколение Z». Вот они точно совсем другие. У меня трое двоюродных внуков в возрасте до восьми лет. Так что я знаю, о чем говорю: они — инопланетяне. Судите сами.

Итак, сознательной детородной молодежи — под 30 лет. У большинства из них — свои дети. Этим детям три-восемь лет. Мальки «поколения Z» внутренним миром похожи на своих родителей, не говоря о своих бабушках-дедушках не больше, чем млекопитающие на динозавров. Прежде всего, они вообще не хотят читать и не смотрят телевизор. Машинок и кукол им не надо, им нужны планшеты. К первому классу у них в головах — огромный виртуальный мир. Школа продолжает детские игры: вместо оценок в первом классе — «солнышки» или «звёздочки», чтобы дитё не получило стресс из-за «двойки». Самое смешное то, что им эти «звёздочки» до лампочки: мотивации к учебе как стремления к знаниям у них нет.

А главное, и в нашей педагогике — самое страшное в том, что они ни черта не боятся. Самое большое наказание для них — это если родители отберут смартфон или планшет. И то очень ненадолго, потому что сами родители в первую очередь с ума сойдут от своего чада, которое без этой соски в два счета высверлит в их головах дырки. А в школе тем более Марьиванна — не авторитет, потому что она даже отобрать планшет не имеет права.

…Приехала в Пермь на каникулы к бабушке с дедушкой бывшая ученица одной из самых элитных наших школ, семья которой два года назад перебралась жить во Францию, в крошечный городок. Пошла эта 12-летняя девочка навестить пермских одноклассников. И вернулась в глубокой задумчивости: «Эти ребята совсем не думают о будущем! Никто не знает, что будет делать в жизни!.. Они об этом даже не задумываются. Как же это можно?!» А французские сверстники этой девочки понимают, что после школы абсолютно все они покинут родной дом и либо будут работать, либо учиться. Но учиться на свои, взяв на себя образовательный кредит на долгие годы.

Мы же, с одной стороны, делаем вид, что наши дети и молодёжь — свободные люди, у них есть свобода выбора. Но на самом деле это не так, потому что эта свобода ограничивается деньгами семьи — все равно, будь их мало или много. Будущее большинства нашей молодёжи диктуют предки. А мы на самом деле хотим им такого же счастья, какое есть у нас. Или такого, о котором мы мечтали, но не получилось. Коротко говоря, бросая молодёжь в будущее, мы внутренне тянем её в прошлое, в наши ориентиры. Это — пока ещё не окрепнет у нас «поколение Z»…

А вот чем уже наши школьники похожи на зарубежных — это отсутствием идеологии в их головах. Хотим мы или нет, но действительно на подходе поколение, которому никакой идеологии не нужно. Может быть, Стругацкие в щемящем душу романе «Волны гасят ветер» обалденно правы: на смену «человеку мыслящему» идет «человек играющий», и людей заменят людены. А это уже другой вид.

Британцы маялись с промышленной революцией 200 лет, французы — практически столетие, а Россия прошла этот этап за 30 лет, практически за поколение: раз-два, и у нас уже есть молодёжь. Три-четыре — и уже мы не знаем, что с ней делать. А на счет «пять» 25-летний отец, глядя, как его трёхлетнее чадо разблокирует мобильник и загружает в планшет игрушки, говорит, что он-то в таком возрасте умел только есть песок.

Новое поколение возникает, как только дети получают образование, непостижимое для родителей. В Перми идет набор детей в 5-е классы IT-школы. Родители этих детей в подавляющем большинстве даже приблизительно не знают, что это такое. Толку от родителей в учёбе учащимся этой школы никакого. Так что они своими руками способствуют превращению детей в люденышей. Стругацкие утверждали, что всё дело в расторможении ещё одной сигнальной системы. Это так грустно! Но похоже, что Землю наследуют именно они. Мы уйдём в историю, как те динозавры. А наши отдаленные потомки будут в нас играть. Если, конечно, мы останемся в их памяти, что не факт.