О сиротах, уполномоченных и природе беспредела

Моя бабушка Антонина Павловна всю свою жизнь проработала в Детском доме. Сначала в Волгоградской (тогда Сталинградской) области, затем, после эвакуации, в Перми. В детском доме №1 в Закамске. Том самом детдоме, который в трехстах метрах от общеобразовательной школы №1, той самой, где снимали «Географа»...

Я очень хорошо помню бабушкиных любимых выпускников. Многим из них сейчас под семьдесят. Собирались они редко, но, как водится, шумно и весело - рабочие, инженеры, бизнесмены - из разных уголков планеты. Бабушку называли мамой. И вспоминали, какой она была с ними (порою просто невыносимо) строгой... Я не мог в это поверить. Чтобы моя бабушка и «невыносимо строгой»?.. Знали бы вы её, тоже, наверное, не поверили бы. А выпускники, между тем, благодарили, мол, если б не ваш подход, Антонина Павловна, где бы мы были сейчас?..

Я расспрашивал бабушку, как же так? Она долго отмалчивалась, но однажды все-таки рассказала. Переломав и разметав с дюжину моих стереотипов, к тому времени уже основательно сформировавшихся. Например, в отношении сирот. Я презираю саму систему нашего образования и воспитания, сказала мне бабушка. Систему, порождающую рабов и нахлебников, систему в которой дедовщина начинается с детского сада. А сами детсады зачастую приюты временного содержания особого режима, но никак не образовательные или воспитательные учреждения. И так далее, и тому подобное. Но самое страшное это то, что в детских домах мы воспитываем не членов общества, а его апологетов, убежденных, что им все должны. Поэтому строгость и дисциплина – это не прихоть, а методы, призванные противостоять подростковой жестокости и беспределу.

Беспределу в части того же феномена - рождения у наших детей-сирот потребительского отношения к жизни. Ну а жестокости… Жестокость здесь природного животного происхождения. Всем привет от Уильяма Голдинга и его «Повелителя мух». Не читали – хотя бы фильм посмотрите. Любопытная история о том, как подростки из кадетской школы, оказавшись в результате авиакатастрофы на необитаемом острове, начали убивать друг друга.

При этом очень важно понимать природу этих самых беспредела и жестокости. Они идентичны по форме во все времена. Но по содержанию во все времена разные. Потому что разное содержание и внутренний мир самих недорослей. В «Республике ШКИД» в Ленинграде, сто лет назад, жестокость - это поджечь пятки «новенькому», беспредел – подставить его и высмеять старуху. В XXIвеке в Пешнигорте Пермского края – изнасиловать девочку. Таков их внутренний мир. На другое, простите, фантазии не хватает и «охотки нету», как бы ужасно это не звучало.

И я не удивлен. Большинство выпускников мой бабушки - сироты войны. Откуда большинство детей-сирот сегодня говорить нужно?..  

И коли все мы это знаем, почему обвиняем во всех грехах уполномоченного по правам ребенка в Пермском крае? Единственного, кто, так или иначе, указал на природу произошедшего? Что не сапоги и смесители будут воровать и про «нажраться от пуза» мечтать, как Мамочка, а о чем-то более ужасном… Он констатировал, а все возмутились. Мне непонятно.

Наверное, можно согласиться с теми, кто критикует (сегодня пока что и.о.) Уполномоченного по правам ребенка Павла Микова. В некоторых обстоятельствах он не проявил должного публичного рвения. Этого нам, общественности, от него, по ходу той же истории в Пешнигорте, было очень нужно. Да и аргументация против его кандидатуры на должность Уполномоченного (не связанная с Пешнигортом), которую я слышал из уст высоких краевых чиновников, тоже звучит убедительно. Но этот человек, Павел Миков, понимает, как мне кажется, природу всего произошедшего в том же Пешнигорте. И это уже хорошо. Я ни за ни против г-на Микова. Мне наплевать. Я вообще с большим скепсисом отношусь к самой де-факто декларативной должности, в государстве, в котором права человека попираются и будут попираться впредь. Но я за адекватность. И Миков даже на своей должности куда более адекватен и трезв, чем теже общественники, вышедшие против него на пикет.