"Уральские поэты – больше, чем поэты. Они создают образ жизни, насыщенной эмоциями и смыслами", - Марина Волкова, издатель

- Марина будет представлять такой интересный проект, прорывной, на мой взгляд, проект важный для литературной жизни Урала в целом и для Перми. Проект «ГУЛ» сегодня будет представляться в центральной библиотеке имени Пушкина в 16:00. И о проекте «ГУЛ», то есть «Галерея уральской поэзии» мы сегодня и будем разговаривать. Теперь я даю слово Марине Волковой, чтобы вкратце смогла представить вот эту идею, что такое «Галерея уральской поэзии».

- Уральской литературы. Пока что, уральской поэзии. Действительно пока сводится к галерее уральской поэзии. Это, по сути, проект, который продолжает 30-летнюю работу Виталия Олеговича Кальпиди, надеюсь, хорошо знакомого всем пермякам, поскольку он долго здесь работал, жил, творил. И самое главное, внес неоценимый вклад,  если не главный вклад, в такое явление, которое называется «Уральская поэтическая школа», или «Уральское поэтическое движение». Это 30 лет документализации, это 30 лет работы с авторами, это 30 лет организации различных мероприятий, не только в Перми, конечно, но и в Екатеринбурге, в Челябинске. И это более 70 книг уральских авторов. И его самый фундаментальный труд 3 тома антологии современной уральской поэзии и энциклопедия «Уральская поэтическая школа». «ГУЛ» – это продолжение, это уже наш с ним совместный проект, где роли определены очень четко. Кальпиди – это редактор, это составитель книг, тот, кто отбирал авторов и их произведения для этой серии. А я отвечаю за производство и продвижение книг. Книг этой серии «ГУЛ» 30. Как вы видите, это небольшие книги, почти карманного формата, по цене принципиально меньше 100 рублей, 99, в наше время это уже нонсенс для книги. Обязательно с автографом автора в начале.

- Я просто хочу пояснить слушателям, я держу в руках 5 книжек из этой серии. В частности, Евгений Ройзман, Антон Колабянин, Евгений Туренко, Александр Самойлов, Вадим Балабан. Меня поразило, когда открываешь книгу, ты видишь, первая полупрозрачная страница, калька, на которой автограф-стихотворение того или иного автора. Это очень красиво, очень приятно просто взять в руки.

- Книга вообще интимная вещь, для интимного общения. А когда там еще рукописная вещь, то степень этой интимности и близости к читателю, конечно, повышается. Эти книги не самое главнее в проекте, это не издательский проект. Самая главная задача проекта звучит совершенно амбициозно, это создание на Урале, сначала на Урале, реального поэтического кластера. Слово страшное, но пусть оно вас не пугает.

- Слово такое производственное.

- Да, оно экономическое, оно производственное.

- Я как раз хотела с вами поговорить, что такое кластер в отношении поэзии.

- Да. По сути говоря, это техническое слово из физики и химии, но по отношению не к поэзии, а к сообществу людей, это сообщество людей, имеющих отношение к поэзии, относящихся к ней каким-то образом. То есть, это совокупность людей, котоыре обладают определенными характеристиками. Я их перечислю в порядке убывания. Первое, это люди, котоыре знают, что на Урале есть поэзии и поэты.

- То есть, многие не знают.

- Я вам конкретный пример приведу из Челябинска. У нас в день библиотек возле нашей основной универсальной публичной научной библиотеки работало литературное кафе, я его вела,  пришло где-то человек 50, целенаправленно люди, котоыре имеют отношение к  процессу. И я провела такое спонтанное анкетирование, сколько уральских поэтов известно вот этим целенаправленным людям. Общими усилиями набрали 18. В энциклопедиях, в антологиях Кальпиди, собранно творчество 130 уральских поэтов. Под Уралом имеем географический треугольник Пермь – Екатеринбург, Челябинск и окрестности. Это только за последние 30 лет, я подчеркиваю, 130. Можете в Перми попробовать провести, посчитать, сколько знают. Так вот, первое, это люди, котоыре знают, что на Урале есть поэзия актуальная, современная. И знают, что есть  поэты. Назовут хотя бы несколько из этой плеяды. Второе, это уже поуже. Это сообщество людей, которые слушали поэзию по радио, по телевизору, по интернету, в живую на встречах, в исполнении авторов, в исполнении другом. То есть, они слышали ушами, как звучат стихи. Это совсем маленьких круг. У нас по ГУЛу сейчас получается таковых где-то 50 000 сначала проекта.

- Ваши слушатели, они слушают эту поэзию только на личных встречах. Вы не используете какие-то медиа  для этого?

- Ой, у Виталия Олеговича это отдельная тема, вы знаете, что он один из создателей видео-арта на Урале, которого вообще нет в других регионах. Мы сейчас в автопробеге едем, вот вчера были в Кирове, где вот эти видеоклипы народ смотрел, просто для них это был культурный шок.

- Ну, все равно, чтобы смотреть какие-то клипы, нужно сначала собраться в одном месте.

- Нужно сначала услышать про поэтов, можно и по интернету, конечно.

- Я-то о чем говорю, нескромно хвастаться, но в частности наша радиостанция провела весной проект «Оттепель», когда именно пермские поэты у нас в эфире читали свои стихи. Таким образом, аудитория не уральских вообще, а пермских поэтов была расширена.

-  Я понимаю. Но я сейчас исхожу из позиции Челябинска, который в этом треугольнике самый отсталый по распространению и продвижению поэзии по сравнению с Пермью и Екатеринбургом. И если уж мы там решим задачу, то тут она автоматически будет решена. Но я продолжаю описание кластера. Еще боле узкий круг, это люди, котоыре читали и читают поэзию современных уральских авторов, не поэты, при этом. И совсем маленький круг, это люди, котоыре книги покупают, это вообще фантастика. Потому что сегодня ситуация сложилась такая, она естественно сложилась, но она звучит так, поэты читают стихи, поэты слушают стихи, и поэты покупают даже иногда книги других поэтов, которых знают. То есть, замкнутое профессиональное сообщество, где…

- Профессиональное или творческое? Мне всегда интересно, где тут проходит граница?

- Если говорить профессиональное сообщество по большому, высокому разряду, то профессионал – это тот, кто на жизнь зарабатывает своей профессией. Профессия – это средство заработать на жизнь. Это даже не качество, качество может быть плохим. Как вот, например, китайцы иногда делают не качественные вещи, но они профессионально делают, потому что они их продают и получают денежки. Когда я говорю «профессиональные» по отношению к поэтам, это пока мечта, это одна из задач, главная.

- Есть у вас в окружении хотя бы один поэт, который живет только за счет того, что он поэт.

- В окружении нашем?

- Да, можете показать на человека и сказать, вот это профессиональный поэт.

- Я могу назвать таких много. Но не один из них не входит в уральскую поэтическую школу. Это люди, котоыре пишут, например, гимн для города Садки получают за это денежку, люди, котоыре пишут стихи по каким-то таким поводам, и получают гонорар. Издаются за счет правительства какой-то области, потому что у них есть такие деньги. Это люди…

- Конъюнктурщики, по сути.

- Ну, не будем о них говорить, но это не профессионализм однозначно. То есть, профессия есть, а поэзии нет. Это убийство какое-то поэзии. Но пусть живут, это тоже хорошо. Соответственно, наши такие задачи формирования на Урале читателей современной уральской поэзии или формирования кластера, кому как нравится, задача, конечно, амбициозная, совершенно фантастическая.

- Давайте немного раскроем механизмы решения этой задачи. На что вы делаете ставку? Во что вы верите в своем проекте?

- Веру я пока оставила в сторону, это инструмент немножко для другого, это когда действий нет,верить надо, а тут действовать надо. Верим в систему определенных мероприятий по продвижению, достаточно четкую систему и механизмы, по сути, механизмы описаны создания кластера. Я выступала последняя на конференции Белинке с этим докладом. Если интересно, я могу вам это все оставить. Механизмы достаточно просты. Это использование нескольких систем, в частности, например, библиотечная сеть, как организованная сеть, через которую запускаются вот эти вещи. Технологии разрабатываются нами, апробируются нами, переводятся в массы. Некоторые технологии уже выложены на сайте. Можно, например, брать и пользоваться.

- Адрес сайта давайте назовем сразу.

- mv74.ru\kniga\magazin\gul.html. Можно просто набрать портал Марины Волковой, у меня весит баннер ГУЛа. Или набрать «Маргиналы.ru». Это портал Виталия Олеговича Кальпиди, там тоже висит баннер, попадете все равно туда. Это организационная часть. Это такие мероприятия как автопробеги, сегодняшний наш, это такие мероприятия, как вечера памяти. Это, мы надеемся, будет обсуждение в Перми по поводу фестиваля поэтических интервенций. Мы такой фестиваль запускаем в Челябинске. Надеюсь, что осенью, надеемся, то Екатеринбург подхватит, надеемся, что Пермь войдет. Это поэтические чемпионаты. То есть, форм уже достаточно много, часть разработана, часть в разработке. В любом случае, это мероприятия непосредственного общения с книгами. С поэтами, где возможно. Плюс это естественно распространение через сети, интернет-сети и самое главное, это распространение от человека к человеку. Самое надежное и актуальное. Говорить надо об этом.

- От человека к человеку это же не технологизируется.

- О, еще как. У нас на политическом поле сколько раз проиграно, проявлено и сделано, когда слухи запускаются, и моментально распространяются

- То есть, вы политические технологии используете для продвижения поэзии?

- Конечно, ну не наоборот же.
 

- Когда я готовилась к нашему эфиру, первый вопрос, который я хотела вам задать, а мы уже минут 15 с вами общаемся, а я все еще не задала. Для вас, как для издателя, издание поэзии, это некая альтруистическая деятельность или в этом есть коммерческая составляющая?

- А издательство сегодня в России вообще, альтруистическое, это громко звучит, это хобби, как минимум, глупость как максимум. Вот между этими двумя категориями находится издательская деятельность для небольших издательств, не для монополистов. То, что эти книги продаются, например. Тираж Ионова у нас уже полностью ушел, допечатка и будут продаваться, я в этом уверена.

- Каким тиражом, кстати выпускаются?

- Мы принципиально везде поставили тираж 200 с условием, что книги будут допечатываться.  Только для того, чтобы писать у них сзади, завоз №1, завоз №2. И так далее. И я так предполагаю, что каждая из этих книг как минимум до 1000 тиража должна дойти за год.

- Я еще раз хочу напомнить нашим слушателям масштаб проекта, 30 книг, каждую неделю выпускается новая книга. То есть, в течение 30 недель идет издательский проект. Сейчас вы находитесь на середине.

- Да, 15 книг уже издано, и у нас в сентябре, 24-25 сентября в Екатеринбурге будет международная конференция научная, докторская на базе трех университетов, посвященная уральской поэтической школе. Это максимально важное событие для поэзии в России в целом, да и для международного сообщества,  потому что конференций докторских по поводу региональных литератур, это можно пересчитать по пальцам. Тем более по поводу современной уральской поэзии.

 -И все-таки, что вас заставляет как издателя вкладываться в этот проект, если как вы говорите, это находится между альтруизмом и глупостью каков ваш главный мотив.

- Главный мотив мой далек от высоких целей и миссий, я 15 лет знаю Виталия Олеговича Кальпиди. Мне он безумно интересен как человек. Это наш первый проект. Это, по сути, мой главный мотив.

- Главный мотив ваш – это Кальпиди.

- Да. Я ему доверю как эксперту, безусловно, как человеку, который сделал огромное, невозможное просто для развития вообще литературы в целом и языка в России. И мне с ним работать интересно. Не много людей, с кем мне интересно работать. И понятно, я понимаю значимость проекта. Проект уникальнейший. Я тут говорю без всякой скромности. Такого проекта не было не в России не в мире. Проект по формированию уральской поэтической школы. Как бы к ней не относились

- Поскольку он не смог принять участия в нашем эфире, теперь вы будете отдуваться за него.

- С удовольствием.

- Мы поговорили о материальной части. Теперь будем говорить о содержательной части. Что же такое уральская поэтическая школа и уральское поэтическое движение? Это одна и та же категория, названная разными именами или это две разных категории.

- Это одна и та же категория. Было еще у него сначала «Современная уральская поэзия» СУП сокращенно антология. Потом школа. Но школа не как традиция, не как тенденция. Где есть учителя и ученики. А как место, где учатся разные, как просто площадка географическая. Потом очень много критиковали эту школу, что он хочет захватить лидерство. Разговоров, вы знаете, было много. Потом он попробовал изменить на движение, но УПШ прижилось лучше всего. И сейчас если сказать другое, то народ уже начинает возмущаться, как это, это УПШ. Это определенная тенденция. Поэты не уезжают в Москву, это первая характеристика. Почему-то живут и творят здесь. А поэты региональные, они же исчезают из литературы после своей смерти.

-То есть, это не качественная в первую очередь характеристика, региональная

- На мой взгляд, первая, это региональная.

- То есть, если человек переезжает в Москву, он уже не является…

- А он возвращается часто. И в творчестве и так далее. Там есть совершенно содержательные характеристики

- Интересно было бы о них поговорить, хотя бы вкратце.

- У нас, например, в машине звучало слово брутальная поэзия, брутальность в поэзии, это определенный типаж, более жесткого, более такого прямого стиха. С определенным строем. Но я не буду туда углубляться по одной простой причине, в сентябре будет научная конференция, и я надеюсь, что один из результатов конференции, кроме того, что монографии, доклады, это все как положено, будет еще формирование  и научно обоснованного понятия УПШ. И его отличий. Сейчас есть такие работы у отдельных докторов науки, есть обсуждения такие и в поэтической литературоведческой среде. Но надеюсь, что систематизация, все-таки…

- То есть, на каком-то интуитивном уровне есть представление, что это наш, а это не наш, а почему это наш, а это не наш. Вот сейчас нужно каким-то образом формализовать.

- Вы меня заставляете залазить в ипостась Виталия Олеговича. У нас есть очень четкий критерий. У меня, по крайней мере, Кальпиди, в этом плане он эксперт. По крайней мере, я не знаю других экспертов, котоыре бы 30 лет своей жизни посвятили изучению.

- Кроме брутальности какие еще отличительные черты есть у уральской поэзии?

- Даже не у поэзии, а у поэтов, я бы сказала, потому что одна из важных составляющих этого явления – это образ самого поэта. Это образ поэта такого, по сути говоря, образа, которому… Если хотите, у Виталия Олеговича в энциклопедии Уральская поэтическая школа есть отдельный раздел, называется «Кодекс провинциального поэта». Он, конечно, такой спорный, но вокруг этого, тем не менее, образуется целое обсуждение, целое осмысливание самими поэтами вот этого отношения к такой нравственной составляющей поэзии. Потому что личность поэта как часть поэта, как часть поэзии,  вот такой подход, странно так звучит, он непривычен. Обычно даже школьная подача изучения литературы. Вот творчество, вот часть биографии, вот какие-то связи. А здесь, я еще раз повторю вот эту формулировку, поэт как часть собственной поэзии, она непривычна. Но поэт становится единицей поэзии, сам его образ, само его поведение, сами поступки. Вот конкретно на встрече Виталий Олегович приводит пример того же Ройзмана, который реализовал миссию поэтическую. Перестав писать стихи, он перешел к тому, о чем писал, он реализовал их в действие. Это одна из таких судеб, но показательная. Или у вас еще лежит книжечка Евгения Туренко, к сожалению, недавно ушедшего, создавшего в Нижнем Тагиле, городе, который он  не любил, целую поэтическую школу, которая жива до сих пор. Это поступок. Это создание среды, по сути, миссия поэта, уральской поэтической школы, это не столько написание текста, сколько написание места. Ситуации, жизни, если хотите. Это написание культуры, культуры актуальной в данном месте в данное  время.

 -Вы еще такое слово интересное произнесли. Провинциальность. Мне бы немножечко об этом хотелось поговорить.

- Я процитирую опять же Виталия Олеговича. Я сегодня буду его цитатником полным. Его рассуждение о подиумной культуре, которая существует в столицах наших и о культуре провинциальной, как о совокупности неких черных дыр, где культура рождается и так же исчезает. И особенность этой провинциальной культуры – это не осознание себя, отсутствие по сути культурной рефлексии полное. Она живет внутри. А вот эти подиумные культуры, с его точки зрения, они представляют культуру, имеется в виду, выдвигают, как будто они ее создают и как будто они ее продвигают. Это разные культуры. Не то, что одна хорошая, а другая плохая. Просто мы с вами в провинциальной культуре живем, слава богу.

- Проект «ГУЛ» комплексный, очень сложный, задействованы туда много систем, и библиотечная система. Какие еще системы?

- Образование. Потому что у нас в Челябинске Василий Федоров, кандидат технических наук, отвечает за мероприятия в вузах. И причем, у тех ученых, котоыре занимаются проблемами современной уральской поэзии, студенты пишут те же самые работы, недавно была у доктора филологических наук Марковой конференция студенческая, семинар, точнее по УПШ, система образования  обязательно задействована. Третье, это обязательно другие, не системные, а другие площадки. Например, книжный магазин, обязательно будет выход  в офисы, на заводы, на пароходы. Другие места, фактически это то, что делали в Советском Союзе, когда писатели в обязательном порядке выходили в люди. Вот эта идея будет повторяться в обязательном варианте.

- Правильно ли я понимаю, что вы таким образом не только продвигаете собственно уральскую поэзию, но и набрасываете на социум некую сеть, с помощью которой улавливаете новые имена?

- Да, обязательно. Но это там немножко другая работа идет. В частности, сейчас идет наш второй автопробег, ГУЛ-2. Мы проехали уже, Пермь у нас последняя в этом автопробеге. После Перми мы в Челябинск едем. И везде мы просили молодых современных поэтов принести те же распечатки, или отправить распечатки, в том числе, да. И каждый раз обращаемся к библиотекарям, культуртрегерам местным, мы обращаемся с тем  же самым. Конечно, надежда маловата, чтобы это выловить, но 100% что те, кто попадают на мероприятия и слышат, это для них толчок к творчеству. И это происходит

- Вы получаете все-таки эти распечатки?

- Да. У нас 2 мешка распечаток, я могу показать их вам.

- А с точки зрения качества. Можно ли там что-то найти ценное, что достойно публикации.

- Виталий Олегович цитирует Сократа везде в переводе на свой язык, пусть хоть пишут, лишь бы с топором или с чем не бегали по улице. Виталий Олегович про это очень тактично говорит, потому что любой пишущий – лучше, чем не пишущий. Так вот скажем. Потому что поэты всякие нужны, у каждого поэта есть свой читатель, я как издатель подтверждаю. У самого графоманского кривого, косого стиха обязательно найдется хоть один читатель. Просто не может не найтись. Потому что нас очень много, а стихов мало. Но дело-то не в этом, дело в том, что побочным эффектом этого проекта является активизация творчества всех пишущих и не пишущих. Является активизация местных сообществ. Вот мы проезжаем, например, по Чувашии, говорят, о, так нам тоже надо чувашских выдвигать. Вопрос о качестве не стоит. Вопрос о качестве другой, он профессиональный вопрос, а то, что движение происходит, это да. Проходит движение прежде всего продвиженческих структур, которые не всегда этим даже занимаются. Например, мы вчера были в Кирове, там они проводят литературные вечера, а перед этим были в Чебоксарах, где великолепная библиотека, у них этой формы вообще не было. Тут они решают, что надо делать. То есть, интерес к поэзии всякой возрастает.

- А как вы оцениваете интерес к поэзии в Перми?

- Я в Перми была много раз, но я была совершено по производственным вопросам, по своему металлургическому бизнесу, а не по этому. Если смотреть из Челябинска, очень высоко. И благодаря тому, что здесь была легендарная «СловоNOVA», с огромным сожалением говорю в прошедшем времени, с огромным сожалением, это брэнд, который не только из Челябинска, но и из других точек России виделся как светлое будущее, как прорыв необыкновенный  прорыв, очень жалко, что его нет.

- Сейчас у нас происходит много различных активностей в рамках фестиваля «Живая Пермь». Очень большая литературная, в частности, поэтическая составляющая, проходят поэтические слэмы, чтения. Был у нас тут недавно корабль поэтов, открылся фестиваль «Компрос».

- Можно тогда я имена назову, похвастаюсь. Вот, Вадим Балабан, Сергей Ивкин, это те, кто уже изданы в ГУЛе. Они были здесь, и Сергей Ивкин сегодня тоже здесь. Мы с ним встретимся. Константин Комаров, Александр Вавилов, это те, кто будут изданы в ГУЛе, они тоже были на этом кораблике. Александр Самойлов тоже вот лежит на толе, тоже был в Перми.

- Делились они уже впечатлениями с вами?

- Лично мы не виделись, а в интернет мы попадаем пока редко, потому что у нас переезды между городами. Я видела их фотографии, они здесь рассказывали о ГУЛе и ГУЛ здесь был представлен. В частности, в салоне Анны Сидякиной был и ролик ГУЛовский и был рассказ о поэтах. И были ролики и Самойлова, и Балабана.

- К чему был мой вопрос, у меня ощущение, как у человека, который живет в Перми, что интенсивность интереса к поэзии с исчезновением «СловоNOVA» не угасла.

- Будет же обязательный эффект продолжительный, обязательно. Он будет угасающий, но он будет продолжительный. Это во-первых, а во-вторых, я так нагло скажу, а куда ему угасать, если сейчас ГУЛ пойдет (смеется) Вариантов просто нет. Как в Чебоксарах одна из библиотекарей написала, что просто проект обречен на успех.

- Пойдет ГУЛ, это такая хорошая метафора

- А куда деваться, он уже идет.

- Вернемся к уловлению молодых имен. Поэты, как известно, талантливые поэты, это существа почти аутичные, это маргиналы, не случайно именно так называется ресурс Виталия Кальпиди. Они социопаты очень часто, но они пишут талантливую поэзию. Какие для них существуют социальные лифты, чтобы от написания талантливого текста попасть даже в вашу издательскую серию?

- В эту серию уже попасть невозможно по понятной причине. Потому что за ней стоит 30 лет уже существующей. По сути, здесь 30 имен из 130 ранее задокументированных Виталием Олеговичем.

- Некое подведение итогов.

- Вот в эту конкретную серю. Это не только подведение итогов, это старт еще следующего. А вот по поводу поиска поэтов и лифтов я на 2 вопроса разделю. Просто издаться поэту, на Урале сейчас молодому поэту издаться нечего делать. Потому что и в Челябинске, и в Екатеринбурге, не знаю про Пермь, но уверена, здесь так же, выходит огромное количество сборников, где поэтов молодых публикуют, за ними, если хотите, очередь.

- У нас тоже есть публикации

- Это опять же один из результатов деятельности Виталия Олеговича Кальпиди, он тут не единственный, но он внес своими акциями. Он же публиковал эти 70 книг на свои средства, своими силами. И вот эта издательская мода стала хорошей традиций. А второй вопрос, по поводу поиска поэтов тут бы другое слово подошло, это взращивание поэтов. Поэты в этом плане это стадные животные, котоыре все равно нуждаются в  определенной среде. Это производственный процесс. Можно я уже как производственник буду говорить. Это производственный цех, где поэтам необходимо общаться. Потому что они имеют дело с производством языка, по сути дела, это производство, которое требует коммуникации, обсуждения, страстей, если хотите очень мощных. И по поводу личных отношений, ревность и страсти, и по поводу формы языка написания и прочитываения. И вот этот цех на Урале уже создан. И попадание сюда молодых уже позволяет попадать в эту среду. А если еще встречаются такие культуртрегеры и редактора такие, как Кальпиди, то здесь уже воспитанник обречен.

- Вы про молодых говорите, а существует какой-то возрастной разрыв в уральской поэзии?

- Да, более того, там даже идут споры. Кто считает 3 поколения, кто 4, некоторые уже 5 насчитывает. Есть преемственность определенная.

- И какое поколение сейчас диктует моду? Какое является определяющим, более значимым?

- Знаете, на этот вопрос я можно уйду от ответа. Отвечу не как издатель, а как читатель. Для меня, конечно, Кальпиди вне времени. Для меня лично.

- А он, к какому поколению относится? К первому?

-К моему (смеется).  К первому, конечно. Этот вопрос поколенческий,  возрастной для меня труден. Не потому что мне трудно кого-то посчитать, назвать, а потому что для меня на самом деле на актуален по поводу возрастных и творческих характеристик.  Потому что если смотреть с сегодняшних позиций – 30 лет – это огромная вещь, если смотреть с позиций просто литературы, это такое мгновение, это просто мгновение. И считать-то не надо и делить.

- Последняя тема, которую я хочу поднять, немножечко расширить контекст беседы, это интерес сегодняшний к поэзии не только на Урале, мне кажется, вообще в России.  Новая волна интереса, связанная с особой гражданской позицией поэта в нашем современном контексте. Есть ли это, замечаете ли вы это? Общественная значимость поэзии, какова она сегодня? Как вы ее оцениваете?

- Если говорить серьезными такими категориями, то, конечно, мы живем в эпохе кризиса языка, все остальные кризисы, крымский, не крымский, экономической, не экономический, это лишь небольшие следствия, а вот это главное. Язык нуждается в развитии, и кроме поэзии никто эту функцию не выполнит. Если говорить методологически – это так. Если говорить о формировании интереса, я перепрыгну здесь с методологического на деятельностный подход. А куда ему, этому интересу деваться, сформируем. В этом плане растет интерес, не сам растет по себе, а потому что поливать его надо и взращивать, вот это наша задача

- То есть, объективного роста интереса вы не видите и не чувствуете?

- Мне некогда. Я серьезно это говорю. Потому что это задача, которую надо выполнять. Я не исследователь в чистом виде. А аналитики смотрят, и я просто прошла несколько проектов, в частности моя стезя, это продвижение семейного чтения, формирование детского пула авторов. И тоже ученые наши, например, челябинские давно за мной следят, говорят, дети не читают, не читают, а сейчас раз, смотрю, сменили пластинку. Начали дети читать. Здесь то же самое, если ничего не делать, само не произойдет. Все процессы кем-то запускаются, они искусственные, вот этот процесс сейчас запущен и будет распространяться.

- Кроме развития и сохранения языка, когда шли московские новости мы с вами говорили о том, что одна из качественных характеристик именно представителей уральской поэтической школы, в том, что они больше, чем поэты

- Обязательно, они больше, чем поэты. Но здесь не про гражданина надо вспоминать клише, они больше, чем поэты, потому что они создают образ жизни. Образ жизни насыщенной эмоциями и смыслами. Хочется верить ,что они создают новые смыслы.