Программы / Время Ч

Роман Попов: 18:08, это «Время Ч». Сегодня у нас 3 большие темы. Вернее, целый ряд вопросов, внезапно всплывших в медиапространстве проблем с учебными заведениями для детей с ограниченными возможностями.

Игорь Лазарев:  Да, это история 2011 года. И одной из самых знаковых историй стало закрытие школы для детей с ограниченными возможностями здоровья. Это произошло в начале мая по решению Индустриального районного суда. Этому предшествовали проверки Управления Роспотребнадзора, проверки прокуратуры, проверки Контрольно-счетной палаты. Выяснилось, что школа размещается в здании, которое было бы очень непросто привести в соответствие с необходимыми санитарными правилами. Дело в том, что оно строилось еще в 1995 год под молочную кухню. Это я цитирую по газете «Новый компаньон». А в 2007 год в это здание переехали ученики и педагоги коррекционной школы. И вот в 2001 году, в мае школа была закрыта.

Роман Попов: Я сразу в двух словах напомню, что там была абсолютно свинская история с выплатами, которые фактически как взятку предлагали родителям с тем, чтобы они взяли, подписали и замолчали.

Игорь Лазарев:  Да, это была сумма в 50 тысяч рублей.

Роман Попов: И предполагалось, что этой суммы должно было хватить. Представляй гостей.

Игорь Лазарев:  Сегодня у нас в гостях Людмила Сергеевна Власенко. Это одна из активисток родительского комитета вот этой самой закрытой коррекционной школы.

Роман Попов: Людмила Сергеевна, 2011 год, школа закрыта. Где сейчас находятся дети?

Людмила Власенко: Школа была закрыта. Но там была большая предыстория. После закрытия школы дети никуда не были распределены, потому что это было в мае, это было срочно. Когда Роспотребнадзор выдал предписание, что школа не может находиться в этом здании, потому что оно в течение 16 лет не было сдано в эксплуатацию. Мало того, это здание - неплохой офис. Но для школы совершенно не годился. Когда в эту школу нас размещали, новый директор этой школы Клюкина Татьяна Михайловна, нам даже говорили, что нужно написать, что столовая не нужна детям. Много чего детям не нужно. В школе актовый зал находился без окон совершенно. Маленькие классы, столовой не было, физкультурного зала не было, специально оборудованных кабинетов не было. Беда еще вся в том, что в школе учились дети с разными видами ограниченных возможностей: дети с сохранным интеллектом, с несохранным интеллектом. Это была такая школа, в которой были собраны дети, которые не могли обучаться никакие другие дети.

Роман Попов: Дети собраны в кучу.

Людмила Власенко: Эта школа была создана Ждановым Виктором Васильевичем более 20 лет назад. То есть были школы коррекционные для слабослышащих, для слабовидящих, для глухонемых, с ДЦП. Но были дети, которые не попадали ни в одну из этих школ. И Виктор Васильевич был первым директором этой школы. Он заслуженный педагог. Довольно личность прогрессивная. И вот такая школа была создана. Там обучались дети с ДЦП, дети после операции на сердце, тяжело болеющие дети, дети после травмы. То есть никуда не вписываешься – и попадаешь в эту школу. Она развивалась, но она находилась в здании педагогических училищ, на Рабоче-Крестьянской 2. Там занимала десять 20-метровых комнат. Но там работа велась. Это были маленькие классы, это были занятия и на дому. То есть была гибкая система образования. Там Виктор Васильевич вводил и дистанционное образование. Дети обучались методике дистанционного образования. Там была и музыка, труды, физкультура. Был договор с педагогическим училищем № 3, на Сибирской. Дети занимались у студентов пед.училищ. Эти студенты под руководством педагогов проводили различные мероприятия, праздники. Волонтеры приходили. Это дело нужно было развивать и развивать. Но в 2005 году, когда Олег Чиркунов стал губернатором, вдруг выходил Приказ № 58 о том, что нужно сократить учебные часы детям с ограниченными возможностями. И их сократили до 10 часов в неделю. Вот даже представить: 1 час математики в неделю, 1 час русского, полчаса английского и т.д. Постепенно убрали такие предметы, как музыка, рисование, труды. То есть детей все более и более ограничивали в получении образования. А потом вдруг школу решили закрыть. Но мы, родители, объединились, школу отстаивали. Год отстояли. 30 августа только, перед учебным годом, нам сказали, что школа будет работать еще год. И будет работать независимая комиссия, которая будет решать, нужно быть таким школам или нет. В итоге решили, что да – такие школы должны быть. Но тем не менее, Виктора Васильевича снимают, ставят на его место Клюкину Татьяну Михайловну, которая без опыта работы в таких школах. И еще год школа существовала на Рабоче-Крестьянской. Начали реконструкцию первого этажа, были выделены большие деньги, чтобы была школа в хорошем помещении. Тем не менее, через полгода выясняется, что школу помещают в здание молочной кухни. Это неплохой офис. Но мы потом уже поняли, что все велось к тому, что школу надо закрыть, детей надо вывести, планировать дистанционное образование детям. То есть все дети сидят дома, а педагоги обучают. Это конечно никуда не годилось. А потом выяснилось, что школа не имела лицензии. И когда подали документы на получение лицензии, Роспотребнадзор сделал заключение, что школа в этом здании находиться не может. И вместо того, чтобы заняться тем, чтобы подыскивать новое помещение, директор и гос.учредитель начали судиться с Роспотребнадзором и т.д. В итоге 13 мая 2011 года школа все-таки была закрыта. Не окончив учебный год. Родители там сами организовывали выпускной вечер. И все лето родителей лихорадило. Все думали, что же будет. Директор говорила: «Не волнуйтесь, школа будет». За неделю до начала 2012 года вдруг выясняется, что школы нет, она закрывается. Куда детей – не понятно. В итоге детей лихорадочно стали переводить в школы. А где у нас коррекционные школы? На окраинах города. Это Закамск, Кислотные Дачи, Загарье. И было принято решение делать большую школу-интернат для детей со всеми ограниченными возможностями в районе Бакинститута – там, где находится школа-интернат для глухонемых детей. Вроде бы хорошо собрать всех детей рядом, в одном экологически чистом районе. Но никто не думает, что добраться до этого экологически чистого района, надо проехать через задымленный город в душном транспорте. Такая дискриминация для наших детей. Очень сложно добираться. Мало того, нам говорили, что педагогов не потеряем. В итоге всех детей распределили по разным школам. И педагоги были практически выброшены на улицу. Это педагоги с большим опытом, знаниями, с большой любовью. Вот нам говорят: «Что вы волнуетесь? Мы подготовим других педагогов». Но ведь во-первых, педагог должен понимать эту проблему, иметь какую-то любовь к детям с ограниченными возможностями. И не каждый обученный педагог может работать с такими детьми. В итоге сейчас педагоги не работают, только единицы. Дети находятся в школах в отдаленных районах.

Роман Попов: Либо сидят дома.

Людмила Власенко: Да. Те дети, которые все-таки пошли в школу-интернат, они надомного обучения дети. Ну ладно, если это начальная школа, один педагог приезжает. А когда начинается средняя школа, это же уже предметники. В итоге педагогов не хватает, дети сидят дома. Наши дети такие же, как и все другие, они мечтают о хорошей интересной школьной жизни. Но во-первых, за эти годы, с 2005 года, так как они лишены этих образовательных часов: целое поколение детей недополучило свои часов и не получило своей хорошей школьной жизни. Мало того, там нет логопедов, психологов, нет ЛФК и т.д. Вот к чему приходят. Мы все это время пытались попасть на прием к губернатору – никак. Мы были у Карпушина, были на приеме у Микова. Во всех инстанциях мы были. Нам обещали. Но ничего не делалось. В 2009 году все-таки выходит приказ, подписанный председателем правительства Сухих, что часы вернуть. До сих пор ничего этого нет. Мы надеемся конечно. Сейчас мы пытаемся встретиться с новым губернатором. Нам уже обещали. Мы надеемся, что что-то изменится. Нашим детям нужна хорошая учеба, реабилитация. В течение учебы ребенок должен еще и лечиться, получать реабилитацию. Чем раньше ребенок это получает, тем лучше он лечится, он приспосабливается к жизни. То есть реабилитация, обучение, воспитательная работа логопеда – это все неразрывно связана. Зачастую говорят, что безбарьерная среда – это пандусы и поручни. Этого мало. Безбарьерная среда начинается с момента рождения такого ребенка. Или с момента, когда появились ограниченные возможности. С этого момента он должен получать и хорошую реабилитацию, и хорошее образование.

Роман Попов: Одну ремарку себе допущу. Когда в 2011 году эта проблема всплыла, я неоднократно наталкивался на то, что люди в своих комментариях просто не отдавали себе отчет, не понимали, почему так происходит. Нормальному человеку это не понять. Вот почему берется и закрывается целая школа. Неужели такие сволочи сидят в администрациях. Я для себя тогда ответ нашел, почему так происходит. Все дело в том, что у каждого человека есть формальное конституционное право – право на образование. Но очень многие наши чиновники, в превеликому сожалению, искренне уверены, что это право формальное, и что самое главное – выдать аттестат об окончании 9 класса. При этом они считают, что самое главное – это бумажка. А бумажку они выдадут по-любому: «Да что вы волнуетесь? Мы дадим вам аттестат». Когда они сталкиваются с требованием родителей, с пониманием того, что детям нужно в первую очередь образование, тогда в головах чиновников возникает когнитивный диссонанс, потому что для образования детей с ограниченными возможностями у нас не сделано ничего. Давайте про деньги немножко.

Людмила Власенко: Когда школа была закрыта, то мы, 7 родителей, вынуждены были обращаться в различные инстанции. Мы посылали письма президенту, председателю правительства, обращались в агентство «Госучреждение». Причем только в Пермском крае существовало такое агентство, которое являлось учредителем школы. Там люди недалекие от образования. Причем они не подчинялись министерству образования. Все коррекционные школы были там. Когда выяснилось, что школы нет, мы (7 родителей) подали в суд. Было требование восстановить школу, потому что невозможно. Говорят, что всегда должно быть право выбора. И действительно должны быть обычные школы, в которые дети с ограниченными возможностями не ходят. И есть школы для таких детей, которые не могут в других школах учиться. Шли судебные разбирательства. Вторым требованием было возмещение морального ущерба. Мы понимали, что нам никто не выплатит. Но только после этого на нас обратили внимание. И в итоге по 50 тысяч было выплачено в декабре. Но никто не говорил, что это и как. Материальная помощь.

Игорь Лазарев:  То есть это не по решению суда?

Людмила Власенко: Нет, это просто когда уже мы все-таки встретились с Чиркуновым в конце ноября. Он говорил: «Так на таки ездите. Автобус будет возить». После этой встречи вдруг к тем выборам, которые были в декабре, нам всем выплатили, говоря, что это материальная помощь, вроде как на продукты и т.д. Потом они признались, что из-за того, что школа закрылась, выплатили по 50 тысяч детям. Но школы-то нет. Конечно, для кого-то это была помощь. Но школы как не было, так и нет. Дети теряют свои школьные годы, свое детство, те мероприятия, которые должны быть в школе, они никогда их не увидят. Дети взрослеют, школьные годы уходят. Недополученное детство, недополученное школьное образование, школьная жизнь – это навсегда, этого никогда не возместить. Вот в чем беда. Сейчас говорят про инклюзию. Даже по телевизору показывают ребенка-колясочника, который учится в обычной школе. Конечно, те, кто может учиться в обычной, тот учится. Но ведь некоторые не могут. Мы тоже пытались, доучились до 4 класса, дальше никак. Надо ведь ездить на реабилитацию, мы по полгода пропускали. Полгода операций, реабилитаций – приезжаешь – отстал. В течение года надо догонять. В 33 школе был создан инклюзивный класс. Там, по-моему, 10 таких детей было. Из них только 2 ребенка дошли до 9 класса, и только один в этом году (наш приятель, хороший мальчик с ДЦП) закончил школу. Но на реабилитацию он ездить не мог. В итоге ходить он стал хуже. Он через силу все это делает. Но если бы он за школьные годы имел возможность ходить на реабилитацию, у него было бы лучше состояние здоровья. А если ездить на реабилитацию постоянно, значит ты пропускаешь, и тебя выгоняют из школы. По возрасту ты не можешь. И только благодаря тому, что приходится ходить и доказывать, что мой ребенок не получил этого уровня образования. Дети заканчивают школу, получают документы и уходят в никуда. Они не могут поступить. А если и поступают, то даже в техникуме не могут вытянуть. Как можно за 10 часов в неделю освоить программу? Даже педагоги говорят, что они заголовки параграфов читают, остальное на дом. Перелистывается несколько параграфов, пропускается, изучается только самое основное. Уровень образования очень низкий. Инклюзия, как говорят. Идите в обычные школы. Мы бы рады, но школы не готовы принять наших детей. Во-первых, это дополнительная головная боль для любого директора школы. Там своих проблем хватает, и еще дети приходят. Трудно. Педагогов не хватает. Педагог, который учит по обычной программе обычных детей, не готов учить ребенка, который находится на индивидуальном образовании.

Роман Попов: К сожалению, мы уже вынуждены подходить к окончанию этой темы в рамках проекта «Время Ч». Какие надежды? С чем связываете их сейчас?

Людмила Власенко: Мы конечно сейчас мечтаем, что будет восстановлена школа для детей с ограниченными возможностями в центре города. Мы встречались с заместителем председателя губернатора края, с Кочуровой. Мы надеемся, что будет встреча с заседанием совета по делам инвалидов. Мы мечтаем о том, что школа будет, что в ней будут все предметы, что все условия будут созданы, и что рядом со школой будет реабилитационный центр. Мы говорили об этом. Мы были в этом году в Москве в реабилитационном центре. Там существует аппарат «Локомат», робототехника. Прекрасный аппарат. Сколько детей, сколько людей могли бы начать хорошо ходить. Вот наша мечта: вернуть детям школу, вернуть все предметы, все положенные часы, чтобы школа была в центре города, можно было доехать из любого района, чтоб рядом был реабилитационный центр. Это самое первое, чтобы была достойная жизнь. Чтобы волонтеры приходили, студенты. Чтобы наконец-то было сделано хорошее дело для инвалидов. Если заканчивается обучение, то реабилитация ведь нужна и дальше. Послешкольная жизнь нужна. Те дети, которые никуда не поступили, они бы хоть иногда ходили бы в школу и общались. Потому что дети действительно уходят в никуда.

Роман Попов: Людмила Власенко была у нас в гостях, активист родительского комитета закрытой коррекционной школы для детей с ограниченными возможностями. Со своей стороны мы можем вам только пожелать, чтобы ваши мечты сбылись.