«Все интересно, когда происходит в первый раз. Мой первый поход на Северный Урал был не менее интересным, чем поход на Тибет», - Андрей Королев

Ведущий: Катерина Шафиева

Гость: Андрей Королев, турист, сотрудник кафедры туризма ПГНИУ

- Мы знаем, что вы много путешествуете. Вы родились в Перми. Где вы учились?

- Как так получилось, что ветеринар стал туристом?

- После сельхозакадемии я учился параллельно в двух аспирантурах. Одна была ветеринарная, другая - географическая. Я защитил диссертацию по географии. Туризмом я начал заниматься еще до того, как поступил на ветеринарный. Когда создали кафедру туризма 10 лет назад, меня пригласили туда работать. Тогда мною уже был написан один учебник. Теперь это моя основная работа. Есть еще одна большая работа - я руковожу федерацией спортивного туризма Пермского края.

- Когда и куда вы ходили в вашу первую экспедицию?

- Первая настоящая экспедиция была 1998 году. Мы зимой были в горах на Тяшь-Шане в Киргизии. Я был участником экспедиции. Было много новичков. Мы впервые поднялись на высшую точку - более 5000 метров, составили описание маршрута, отчет о нем. Теперь по нашим стопам можно посетить этот район в лыжном походе.

- А первая экспедиция в качестве руководителя?

- Это было в 2001 году. Это был очень сложный поход на Памире, в районе Заалайского хребта. Там были первопрохождения. Прошли несколько сложных и опасных перевалов, поднялись на пик Ленина. Тогда мы участвовали на чемпионате России по спортивному туризму. Заняли не очень хорошее место, но вошли в первую десятку. Это было знаково, потому что пермские туристы к тому времени не участвовали в чемпионатах уже очень много лет и мы возродили традицию. С тех пор от Перми в чемпионатах России участвуют несколько команд. Мы часто занимаем призовые и первые места. Спортивный туризм, туристское многоборье в Пермском крае считается одним из сильнейших в России.

- А почему первая экспедиция была именно на Памир? Это личные амбиции или требования чемпионата.

- Это не амбиции, но я до этого уже дважды был на Памире. Мне захотелось посетить именно район Заалайского хребта, проложить маршрут именно по тем перевалам, ледникам. Маршрут был очень экстремальным, но было очень интересно. Мы все получили очень хороший опыт.

- В каком плане экстремальный?

- Были обвалоопасные перевалы, были ледовые обвалы и приходилось пережидать, выбирать место, где камни не полетят. Это все было на отвесной стене. Все сделали правильно, прошли благополучно.

- Сколько вас было?

- Шесть человек.

- Все живы - здоровы?

- Ну да, конечно.

- Вы не один раз посещали сложные, опасные места. Вы не боитесь за себя, за группу, которую ведете. Ведь были случаи, когда туристы погибали целыми группами.

- Опасения есть всегда. Главное - чтобы все вернулись живыми-здоровыми. Я всегда тщательно продумываю маршрут, просчитываю все опасности, с которыми можно столкнуться. Я могу легко отказаться от маршрута, если сочту, что это небезопасно, даже если осталось совсем мало времени до начала. Не раз бывало так, что мы отказывались от завершения маршрута из-за того, что видели реальную опасность. Лучше спокойно спуститься, пока ничего не произошло. ну не пустила гора в этот раз. Ничего страшного. Можно в другой раз попробовать. Важно спокойно к этому относиться. Восхождение не должно быть самоцелью. Главное - чтобы все были живы и здоровы.

- Сколько у вас было экспедиций в качестве руководителя?

- Если считать именно экспедиции, когда у нас были исследовательские цели, то, наверное, десятка два. А всего категорийных спортивных походов было около 90.

- Чем отличается поход от экспедиции?

- Поход детально планируется, вплоть до каждого дня. Экспедиция носит исследовательский характер, мы открываем что-то новое, бываем в местах, где еще не были. В экспедиции сложно планировать сроки или точный маршрут.

- Что конкретно исследуется в экспедициях.

- Исследуем закономерности, проверяем теории, если путешествуешь в труднодоступных местах, все описания рельефа, климата, почвы, растительного мира, озер - это очень полезно. Мы стараемся много фотографировать, сравниваем одни районы с другими. Где-то проживают люди на большой высоте. Их жизнь тоже интересна.

- В какие районы у вас бывали экспедиции, кроме Памира.

- Лет 10 назад я разработал проект "Полюса недоступности Земли". Сейчас мы совершаем экспедиции в самые труднодоступные точки планеты. Полюс недоступности - это точка, которая максимально удалена от инфраструктуры. на каждом континенте есть такие точки и мы были на всех континентах, кроме Антарктиды, были на крупных островах - на Мадагаскаре, например, а Гренландии. В Евразии я бывал по многу раз. На Памире шесть раз, на Тибете четыре раза, я уже не говорю о Средней Азии - там бывали многократно. Очень люблю один из самых интересных, родных, красивых районов на земле - это Северный Урал. Вишерский заповедник интереснее, чем Анды, Тибет. На Урале я был везде - от самого юга до самого севера.

- Почему Северный Урал вам интереснее, чем Южный?

- Потому что на Южном Урале довольно развита инфраструктура, он более заселен. На Северном Урале много горных хребтов, снежники, небольшие ледники. Сам рельеф там интереснее. Там целые каменные города, скалы - останцы. Места труднодоступные, много диких животных.

- В только по верху гор? На Южном Урале когда-то были рудники, там можно побывать, посмотреть раскопки.

- Раскопками не занимаемся. На Севере тоже есть заброшенные штольни еще с XIX века, но мы в них не заглядываем.

- Сколько полюсов недоступности на вашей личной карте?

- Их много. Такие точки можно выделять не только в континентальном масштабе. Можно находить их в рамках горной системы, региона. На моей лично карте несколько десятков таких полюсов, в которых я побывал.

- Все поддались вам?

- Не на всех. В Гренландии у нас была лыжная экспедиция. До точки недоступности мы немножко не дошли. Случился очень сильный ураган, более трех суток мы провели зарывшись в снег, чудом спаслись. Пришлось вернуться обратно, потому что не хватило бы ресурсов.

- Аляска вам покорилась?

- Я это слово не очень люблю. По отношению к горам некрасиво так выражаться. С ними надо дружить и они позволяют на себя подняться. А могут не позволить, могут убить. Нам удалось подняться на вершину МакКинли. Мне нравится не только посещать труднодоступные точки, но и подниматься на самые высокие точки. При этом маршрут должен быть логичным, красивым, интересным и желательно линейным.

- Про Антарктиду. Вы пока не пытались туда добраться?

- Пока не пытался, потому что это очень дорого. Пока собираю информацию, узнаю кто туда может забросить, какие маршруты, сколько стоит. Пока нереально дорого. Попасть надо не просто в Антарктиду, а так, чтобы получился интересный маршрут. Попасть на южный полюс стоит около 10 млн. рублей. И это еще не самая большая цена из тех, что предлагали.

- Вы говорите "заброска, выброска". Мне рисуется картинка: вертолет, лестница...

- Это правильная картинка. Не обязательно вертолет. Это могут быть вездеходы. Главное, чтобы довезли.

- Кто этим обычно занимается?

- Обычно какие-нибудь местные жители. Если район труднодоступный, приходится договариваться с туроператорами или добираться самостоятельно.

- Я знаю, что вы выпустили книгу, где рассказали все истории своих путешествий.

- Не все. Формат книги не позволяет рассказать обо всех путешествиях. Я много писал в разные журналы. Мне надо было лишь собрать несколько статей в книгу. Она есть в нескольких вариантах. Мы выиграли грант на печатную версию. Электронная версия уже должна быть выложена на сайте министерства культуры. Все путешествия туда не вошли, т.к. не хватило денег.

- Какая ваша экспедиция была наиболее интересной для вас?

- Это очень сложный вопрос. Все интересно, когда происходит в первый раз. Например, мой первый поход на Северный Урал был не менее интересным, чем поход на Тибет. К самым интересным можно отнести путешествие в Южную Америку, где мы поднимались к истокам Амазонки, восходили на самые высокие потухшие вулканы на земле. Несколько тибетских экспедиций, на Памир.

- На Тибете вы успели пообщаться с местными монахами?

- Мы общались с ними неоднократно. Проблема в языковом барьере. Они всегда с большим интересом к нам подходят, смотрят. Мы бываем в таких местах, где туристы - редкость. Они внимательно разглядывают одежду, аппаратуру. Был интересный случай в 2005 году, когда в Гималаях мы, спустившись с перевала, попали в очень высокогорный монастырь на высоте 5200 метров. Это, возможно, самый высокорасположенный монастырь. Нас обступили около 100 монахов. Они никогда не видели людей европейской внешности. Мы даже немного испугались. Мы знаем, что они мирные, но уж очень их было много и стояли они больно тесно. Нам надо было пройти через них, мимо монастыря. Мы сделали несколько шагов вперед, они расплылись в улыбках, начали нас трогать, рассматривать. Хотелось остаться у них подольше, пообщаться. Однако незнание языка и мало времени... маршрут был очень длинный. Потом, когда я делал статью для National Geographic, американские редакторы попросили координаты этого монастыря. Я им прислал только карту и указал лишь точкой где он находится. Я не хотел давать им точные координаты, чтобы европейцы как можно дольше там не побывали, чтобы сохранить первозданность этого места.

- А где были контакты с местными еще. На Амазонке не было?

- Были и на Амазонке, и в других местах. Бывало, мы у них даже ночевали, общались жестами. Можно сносно объясняться жестами и несколькими словами. Но понять что-то более сложное - это все равно проблематично.  Невозможно выучить языки всех народов, с которыми мы встречаемся.

- В России тоже есть изолированные народности. Не было такого, чтобы вас боялись?

- Вообще-то, поначалу нас боятся все. Смотрят с опаской. Потому что мы обычно намного выше их, у нас странная одежда, снаряжение и непонятно откуда мы вообще взялись. Но потом, когда начинаем общаться, знакомиться, все понимают, что никакой опасности мы не несем. В России тоже приходилось ночевать в чуме у ненцев, с эвенками общались, с нганасанами. Всегда интересно посмотреть как они живут, чем занимаются.

- О малых народах России мало знают. Чем они живут, чем занимаются в своем маленьком мирке?

- Они все делятся на две категории - те, которые пытаются жить в городах и небольшая часть, которая пытается вести традиционный образ жизни. Они живут разведением оленей. Некоторые живут в чумах. В последнее время у многих из них появляются хорошие импортные снегоходы. У некоторых спутниковые антенны, ноутбуки, некоторые пользуются интернетом. Заходишь в чум, а там ненец с ноутбуком сидит в интернете. Это очень необычно, но встречаются.

- Это туристы к ним занесли?

- Туристов там мало. Скорее, о них заботится руководство регионов, в которых они живут.

- А какое ваше путешествие было самым опасным?

- Таких можно выделить два. Это памирские высокогорные путешествия. В 2000 году, когда мы зимой на лыжах пересекали Памир. До нас так никто не ходил и вообще тогда по Памиру было проложено только два лыжных маршрута. Второе тоже было в Памире в 2001 году.

- Чем они были опасны?

- Маршруты были длинными, большая высота. Если что-то случится, никто не сможет прилететь на помощь. Приходилось рассчитывать только на себя. Там ледники с трещинами. Маршрут лыжный. Невозможно все время идти в связке. 300 километров по очень сложному рельефу. Были лавины, ледовые обвалы.

В Гренландии было очень опасно, когда трое суток не стихал ураган. местные говорили, что ветер был до 200 км/час. Но я не очень в это верю, но, когда мы вышли, они говорили, что ветер был таким. В Гренландии были провалы под лед.

Тибетские экспедиции тоже опасны тем, что находишься вне зоны доступности для спасателей. Там проблема не только в том, что большая высота, но и в том, что очень далеко лететь и запаса топлива может не хватить на путь вертолета туда и обратно. Поэтому, перед походом надо все просчитать и минимизировать опасность.

- Я читала о том, что у вас было одиночное велосипедное путешествие.

- Одиночных велосипедных путешествий у меня не было. Опасных было где-то пять. Одно из них - на Тибете. Но все они были в группе - от 4 до 6 человек.

- В чем особенности велосипедного путешествия?

- Мало чем отличается. Погода, одежда, цели примерно те же. Мы подъезжаем к подножью, оставляем велосипеды, надеваем снаряжение, совершаем восхождение. На земле я не знаю кто еще совмещает велосипедные экспедиции с восхождениями. Это наш конек. Многие велотуристы нас не понимают. В принципе, отличия лишь в способе передвижения.

- Зачем тогда велосипед?

- Мы выбираем велосипед, если он наиболее удобен для передвижения в этом районе в это время года. Если снег - пойдем на лыжах. Где-то на сплавсредствах, где-то пешком.

- У вас существует какая-то специальная подготовка для выживания в экстремальных условиях?

- Сейчас мы специально не готовимся, потому что мы всегда готовы. Но иногда мы попадаем в такие условия, оказаться в которых обычному человеку - равносильно гибели. Например, представьте - Арктика, нет деревьев, сильный ветер, никакой защиты, люди идут на лыжах. Кажется - падать и умирать. Однако если люди подготовлены, они смогут соорудить себе место для отдыха, сделать ветрозащитную стенку, поставить палатку, разжечь примус, сварить суп, попить чай, лечь спать. Неподготовленный человек будет паниковать, пока не упадет и не замерзнет. Все зависит от опыта, моральной готовности. Физическая подготовка на втором плане. Физическую форму мы тоже поддерживаем и все это в совокупности позволяет нам отправляться в путешествия любой сложности в любой район.

- Как вы готовитесь физически?

- Все зависит от того, какое путешествие планируется. Мы много внимания уделяем общей физической подготовке. Зимой бегаем на лыжные марафоны - 80 - 90 километров. Причем, часть марафона проходит без лыжни. Ездим на велосипедах, занимаемся альпинистской подготовкой. У нас природа позволяет тренироваться разнообразно. Есть все условия тренировок на любом рельефе.

- У вас в экспедиции ходит одна и та же команда.

- У нас чаще одни и те же участники. Редко добавляется кто-то новый. Люди должны быть подготовлены. Теплый климат в коллективе - это одно из главных условий успешного прохождения маршрута. Всего нас человек 10. В маршруты обычно ходит 4 - 6 человек.

- Как попасть к вам в команду?

- Во-первых, подружиться, несколько лет общаться. Должен быть какой-то опыт походов, альпинистских занятий. Это процесс длительный и редко когда он занимает меньше 5 лет.

- Вы преподаете в вузе, рассказываете о себе, о походах студентам. Понятно, что это может воодушевить, вызвать желание пойти с вами. Может к вам попасть студент?

- Есть такая вероятность, но он, скорее всего, к тому времени уже не будет студентом. Со мной сейчас ходит мой бывший студент, который учился на ветеринарном факультете. Он неоднократно становился чемпионом России. Все зависит от человека, от его желания и опыта.

- У вас в группе есть мужчины, женщины?

- Сейчас только мужчины, потому что очень сложно физически. Например, в Тибет мы ходили не 40 дней, рюкзак весит 55 килограмм. 800 граммов продуктов на человека в день, плюс топливо, плюс снаряжение. Еще, бывает, вода. Вес велосипеда - еще килограмм 15. Женщинам это просто опасно для здоровья.

- Бывают женщины, которые весят меньше, чем все снаряжение.

- У нас и мужчины такие бывают. Бывает, что под конец похода я сам вешу меньше, чем приходится тащить.

- Страшные вещи вы рассказываете для меня, как для обывателя. У вас есть родители, жена, другие близкие, которые не ходят с вами. Они не просят вас остановиться?

- Я занимаюсь этим 23 года. Близкие как-то привыкли, относятся к этому спокойно. Моя жена тоже была в экспедициях до 6-й категории сложности. Она знает что это такое.

- Но родители всегда остаются родителями и вы для них всегда ребенок.

- У меня только мама. Отца уже 17 лет как нет. Я ее тоже беру в разные небольшие походы по Уралу. Бывают у нас семейные походы. Конечно, она переживает, но понимает, что я без этого не смогу жить. Смирилась.

- Что у вас интересного в планах?

- Хотелось бы побывать в Антарктиде, пройти там хороший маршрут. Кроме этого, хотелось бы пересечь Аляску на лыжах. Потом, по южной части США можно сходить - это не сложная экспедиция, но там очень много красивых мест. Потом, Новая Гвинея - там очень интересно.

- Что вас в США заинтересовало?

- Кроме Аляски, национальные парки. Еллоустоун, Гранд Каньон, Секвойя... Я планирую там велосипедный маршрут, линейный, по ненаселенным местам. Посмотреть как организованы национальные парки. Мы на кафедре туризма этим занимаемся. Мы не оставляем надежды на то, что у нас когда-нибудь организуется что-то подобное.

- Вы куда-то передаете свои исследования, кроме как университету?

- Регулярно пишу статьи в журналы. Они в общей доступности.

- Если вы привезете материалы по национальным паркам, вы можете выйти с инициативой к властям края?

- Конечно. Такая инициатива уже была. После путешествия на Аляску я писал статью о создании национального парка на севере Урала. Дело за тем, чтобы начать это организовывать.