«Я очень долго оттягивала с ним знакомство, потому что мне казалось, что у нас с ним ничего общего точно не может быть, что мне будет скучно, и что я вообще не хочу снимать этого нарцисса», – Зося Родкевич, режиссер фильма «Мой друг Борис Немцов»

Зося Родкевич: Здравствуйте!

Катерина Шафиева: Мы за эфиром чуть-чуть успели поболтать, Зося впервые в Перми, и вот про впечатления, так, чуть-чуть спросили...

Сергей Хакимов: А теперь, Зося, расскажите нашим радиослушателям как вам Пермь?

Зося Родкевич: Мне пока все очень нравится, я в большом восторге, может быть, потому что я давно хотела попасть и мне все время составляли конкуренцию мои коллеги, даже если мы делали фильм вместе, то ехали на «Флаэртиану» почему-то они, а не я. И я наконец-то дорвалась и поэтому мне все нравится, я в восторге, мне хочется побольше гулять, но я, к сожалению, завтра… ой, сегодня уже улетаю и много чего не посмотрю.

Сергей Хакимов: Вот как незаметно идет время в нашем прекрасном городе. Ну вернемся, собственно, к обсуждаемой теме. А тема сегодня – это фильм «Мой друг Борис Немцов», автором и режиссёром которого является Зося Родкевич. Зося, ты можешь сказать, что ты автор этого фильма?

Зося Родкевич: Да, это моя камера, мой монтаж, и все мое.

Сергей Хакимов: Хорошо, я правильно понимаю, что изначально этот материал планировался использоваться в рамках большого документального проекта «Срок» Костомарова, Пивоварова и Расторгуева.

Зося Родкевич: Да, изначально это было просто для новостных роликов, как бы новости, потом, когда стал понятно, что вокруг очень много жира кинематографического вокруг Немцова, то стали делать это под фильм «Срок», но когда пошел окончательный монтаж «Срока», то стало понятно, что Немцов слишком роскошный персонаж, он всех затмевает и как бы его линию надо убирать, иначе это будет фильм про Немцова, а не про все остальное.

Сергей Хакимов: Решение о том, чтобы делать отдельный фильм, было принято до убийства Немцова?

Зося Родкевич: Да, решение делать отдельный фильм было принято, когда его линия не вошла в фильм «Срок», и стало понятно, что поскольку, в основном, это мой материал, мной снят, тут делать это должна я. Я села это все собирать, и где-то в декабре начала собирать, а в феврале его убили, то есть спустя три месяца, мне пришлось заново все пересматривать, уже по-другому все смотреть.

Катерина Шафиева: Насколько я успела почитать, начинали вы как документалист из социальных тем. «Временные дети» – один из первых фильмов, сделанный еще в мастерской. Почему вы с социальной темы, хотя это тоже всегда интересно, всегда важно, перешли на политические, следующие были «Срок», «Зима уходи», и вот уже «Борис Немцов».

Зося Родкевич: Мне кажется, это случайно получилось. Я себе никогда не ставила ориентир, что я буду делать социальные темы, а здесь я буду политику… Просто как-то мой жизненный путь развивался так, что мимо этого кино, которое рядом было, я не смогла пройти, и вот про это снимала.

Каетрина Шафиева: А «Временные дети» – почему взяли эту вот историю? «Временные дети», собственно, это речь идет о детях, которых берут из приютов, детских домов, такие временные семьи под опеку, да. Поэтому и временные дети, а не временные семьи. Потому что, полагаю, что внимание это было обращено на этих детей, а не на семьи, и на тех, кто их берет.

Зося Родкевич: Вообще, внимание было на взаимоотношения в семье, и такое название, в том числе, потому что там нет публицистического какого-то акцента в кино, мне важно было показать, что дети, пока они дети, они не очень обращают внимание как с ними обращаются, по каким законам строятся отношения родителей и детей, они просто пребывают в своем детстве, топчутся в лужах, и им нормально.

Сергей Хакимов: Так почему вы решили взять эту историю изначально?

Зося Родкевич: Просто надо было сдать курсовую, и мне моя мама сказала, что вот моя знакомая, она берет детей под опеку и они едут в путешествие в Финляндию на микроавтобусе. Я подумала, что надо с ними познакомится, возможно, и получится из этого кино. И получилось.

­Сергей Хакимов: Вернемся, все-таки, к фильму о Борисе Немцове. Как вы познакомились с Борисом Ефимовичем, при каких обстоятельствах, и какое первое впечатление он на вас произвел.

Зося Родкевич: Я очень долго оттягивала с ним знакомство, потому что мне казалось, что у нас с ним ничего общего точно не может быть, и что мне будет скучно, и что я вообще не хочу снимать этого нарцисса… Но потом я уже оттягивать не смогла, там некому было заниматься…

Сергей Хакимов: Это когда было?

Зося Родкевич: Это было в две тысячи двенадцатом году. Вот, и меня отправили, и там в фильме есть первые сцены знакомства, когда я просто пришла со своими ожиданиями, думаю, ну вот сейчас я ему покажу, кто здесь буржуй и все такое. А выяснилось, что у нас с ним в один день день рожденья, что есть много что обсудить, что он, в принципе, внимательный в диалоге, и он слушает, что ты ему говоришь, ну и с ним просто интересно общаться. То есть мое первое впечатление было абсолютно не таким, как я думала, что оно таким будет…

Сергей Хакимов: А снимали вы его еще в том проекте – «Срок», когда была речь и о других оппозиционерах, в том числе?

Зося Родкевич: Ну да, у нас формат работы был такой, что у нас просто было много документалистов, которых закрепляли за определенным героем.

Сергей Хакимов: И вот как, на ваш взгляд, отличается он от тех оппозиционеров в тот момент, которых вы снимали? Та же Ксения Собчак, Алексей Навальный, и другие?

Зося Родкевич: Да, мне кажется, он уникальный.

Сергей Хакимов: Почему?

Зося Родкевич: Потому что он достаточно откровенный, и такой веселый человек, который… То, что у нас называлось в мастерской «зоной змеи» – расстояние, на которое герой тебя подпускает и как бы не кусает, как бы границы… И вот эти границы у него практически затерты были, то есть можно было снимать практически все, я таких не знаю политиков больше.

Сергей Хакимов: Поэтому, видимо, кто уже успел посмотреть фильм, спрашивают: «Как?! Как вот ее с камерой впускали туда, прямо к нему, везде?!». Объясните, видимо, поэтому…

Зося Родкевич: Это его такая особенность.

Сергей Хакимов: Я признаюсь за себя, и за тебя, Катя, тоже, с твоего позволения, что фильм мы еще не смотрели…

Катерина Шафиева: Я посмотрела трейлер.

Сергей Хакимов: Ты посмотрела трейлер, а я посмотрел некоторые эпизоды из этого фильма, но целиком мы не успели его посмотреть, думаю, что обязательно это сделаю, поскольку фильм сейчас в «Премьере» в прокате идет. Кстати, как долго он будет идти?

Зося Родкевич: До конца апреля.

Сергей Хакимов: До конца апреля обязательно постараемся успеть, и вам, собственно, советуем. Ну нам, как дилетантам в вашей работе, как и подавляющему большинству радиослушателей, которые наверняка тоже не смотрели этот фильм, расскажите, собственно, о чем он, какую задачу вы, собственно, ставили, и решения какой задачи вы добились? На ваш взгляд.

Зося Родкевич: Мне сложно говорить про художественную задачу. Это фильм о том, каким я видела Бориса Немцова. Я надеюсь, что это получилось. Сейчас мне хочется, чтобы задача сработала такая, чтобы показать на 72 минуты, просто вернуть к жизни этого человека, которого уже нет.

Сергей Хакимов: Насколько я могу судить, фильм очень личный, по тем эпизодам, которые я видел в интернете, там много о том, какой был Борис Ефимович в личном общении, в общении с женщинами?

Зося Родкевич: Про общение с женщинами… я не знаю, не могу сказать… А вообще, мне кажется, просто так сложилось, такой метод съемки сложился, что он ко мне обращается через камеру. То есть это не просто какой-то режиссер, а что вот есть Зося, что фигурирует мое имя, и я, и поэтому получается, что это личная история, потому что зритель себя ощущает на моем месте, как мне кажется.

Сергей Хакимов: Когда вы общались с Немцовым, о чем он говорил чаще всего?

Зося Родкевич: О себе.

Сергей Хакимов: Он все-таки нарцисс? Вы правы были изначально?

Зося Родкевич: Да. От меня он хотел еще узнать, знают ли его мои ровесники, что о нем думают анархисты, и вообще, через меня он как-то пытался нащупать себя в молодежи.

Сергей Хакимов: Ты – анархистка?

Зося Родкевич: Да.

Катерина Шафиева: А мне вот интересно… Ты упомянула, что когда села монтировать изначально материал, пришлось его изменить после убийства Бориса Немцова. Изначально-то какая идея была, кем его показать? Показать его политиком или человеком, все-таки?

Зося Родкевич: Изначально мне просто хотелось использовать крутой материал, который у меня был, и я думала, что, возможно, это история локальная про предвыборную кампанию в Ярославле, которой у меня было больше всего снято, ну то есть я вытаскивала какие-то политические интриги и т.д. А потом я просто проходила мимо эпизодов каких-то… каких-то эпизодов о смерти такой… не то что предрекающей, но просто о его мнении, о том, могут ли его убить или не могут, и т.д. Естественно, к ним пришлось возвращаться, и доставать их, и какие-то вещи о нем – крещеный он или не крещеный…

Катерина Шафиева: И что он думал о возможности собственного убийства?

Зося Родкевич: Он бравировал тем, что он ничего такого страшного не сделал, за что бы его убивать, и не боялся он никакой смерти, ничего такого… и все время шутил, подшучивал над этой темой. Он говорил, что главная его задача – это Путина пережить.

Катерина Шафиева: К сожалению, не вышло.

Сергей Хакимов: Последствия этого случившегося в фильме как-то отражены? Или логической точкой является убийство.

Зося Родкевич: Да, у меня есть как бы трагическая рамка, то есть фильм начинается маршем памяти и заканчивается похоронами. Я не умею делать фильмы про прошлое и будущее, я могу только про настоящее. У меня в режиме настоящего времени.

Катерина Шафиева: То есть закольцованная композиция получается, да, в данном случае. А говорили еще о том, что фильм не слишком хронологичен внутри себя. Почему именно так?

Зося Родкевич: Ну потому что если выстраивать хронологию, то он начинает просто по ритму провисать, потому что какие-то куски бойкие, нельзя поставить подряд пять бойких эпизодов – митингов, а после этого поставить три  монолога… То есть я, скорее, ориентировалась на какие-то ритмические вещи, чем на хронологию.

Катерина Шафиева: А как коллеги, которые уже успели посмотреть фильм, оценили его? Твои коллеги, имеется ввиду.

Зося Родкевич: Ну…сложно… потому что когда был на «Артдокфесте» в Москве показ, то мои все коллеги не попали, потому что билеты были раскуплены за неделю, а на ступеньках запретили сидеть, потому что боялись, что придет пожарная инспекция. И поэтому те коллеги, которым удалось посмотреть, им нравится, но много моих знакомых не видели фильм.

Катерина Шафиева: Думаю, еще успеют посмотреть.

Зося Родкевич: Да, я надеюсь.

Катерина Шафиева: Насколько мы знаем, он же по всей России будет ходить в прокате?

Зося Родкевич: Да, но это не то, что прокат… Пермь – единственное место, где его будут показывать больше 3-х раз, а так это разовые в основном акции.

Катерина Шафиева: А почему так?

Зося Родкевич: Ну так. Видимо, кинотеатры не хотят больше одного раза рисковать.

Катерина Шафиева: Рисковать чем? Репутацией?

Зося Родкевич: Ну да.

Сергей Хакимов: А кто от Перми договаривался, собственно? Благодаря кому, мы, пермяки, сможем целый месяц смотреть?

Зося Родкевич: Благодаря кинотеатру "Премьер".

Сергей Хакимов: Зося, у меня личный вопрос. И вопрос такой… ну сама решай, какой он… Когда ты узнала об убийстве Немцова, при каких это было обстоятельствах, и какая тебе первая мысль в голову пришла?

Зося Родкевич: Я сначала не поверила. Я была на даче под Петербургом, и мне пришла СМС от моей подруги, которая занимается проектом "Реальность", то есть продолжает «сроковскую» историю. И она мне написала, что Немцов застрелен – нужен ролик. Я подумала, что это шутка, и что это, видимо, какое-то было покушение, или что-то… и хотят ролик из моего видеоматериала. То есть я не поверила… и у меня не было никакого способа достать информацию, потому что это было в домике без света и воды, и лес вокруг.

Сергей Хакимов: И интернета не было.

Зося Родкевич: Да, не было. А потом мне начали приходить еще и еще сообщения, люди стали звонить. Я была вообще очень шокирована, ревела, и все такое... Но я понимала, с другой стороны, что это надо делать. Что это означает, что надо срочно делать фильм, что надо снимать похороны, видимо… Что-то дальше снимать.

Сергей Хакимов: Через сколько дней ты уже была в Москве, и снимала, работала?

Зося Родкевич: Это было 27 февраля – убийство, и мне удалось добраться сначала до Питера, а потом до Москвы только к похоронам, я прямо с вокзала попала сразу на похороны.

Катерина Шафиева: Мне хочется узнать, как прошел вчерашний премьерный показ? Сколько было людей, какие мнения были высказаны? Насколько я знаю, были обсуждения после фильма, рассказывайте.

Зося Родкевич: Там не очень большой зал – на 60 мест, тем не менее он был полный, и это была, к моему восторгу, самая глубокая дискуссия, которая вообще у нас была в связи с этим фильмом. Потому что была, как сказать… гражданско-политическая богема Перми, которым было интересно докопаться до каких-то вопросов, типа – представляю ли я свое поколение, и человек, и политик. Я не очень много реплик отпускала, мне кажется, я очень косноязычно выступала, но сама дискуссия между людьми меня на самом деле поразила.

Катерина Шафиева: Фильм называется «Мой друг Борис Немцов». То есть вы с ним, получается, вы работали с 2012 года по 2014-й, по сути, два года. И за два года он действительно стал вашим другом, или это именно какая-то такая дружба между объектом и режиссером?

Сергей Хакимов: Или это германовский "Мой друг Иван Лапшин"?

Зося Родкевич: Это, конечно, отсылка и к Герману, но это не вранье, потому что мы действительно подружились, встречались попить кофе, и обсудить что-то, и созванивались, и в принципе могли друг друга действительно назвать друзьями.

Сергей Хакимов: Он говорил о политике, о себе и о женщинах?

Зося Родкевич: Он обо всем говорил. Он говорил и о спорте… много о чем. Знаете, когда вы, допустим, проводите 24 часа вместе с человеком, то вы в любом случае успеваете обсудить все на свете.

Сергей Хакимов: Интересно, а что он говорил о спорте, например? Он был болельщиком?

Зося Родкевич: Он занимался виндсерфингом. И, соответственно, считал, что спортсмены крутые. Себя в спорте, конечно же, он любил.

Сергей Хакимов: Себя в спорте?

Зося Родкевич: Да.

Сергей Хакимов: Он себя, я так понимаю, себя он во всем любил?

Зося Родкевич: Да.

Сергей Хакимов: А о женщинах что он рассказывал?

Зося Родкевич: Рассказывал про всяких своих бесконечных женщинах.

Сергей Хакимов: Ну как может нарцисс рассказывать о своих бесконечных женщинах?

Зося Родкевич: Ну вот что есть такой тип женщин, есть женщины-кошечки, есть женщины такие, сякие... Что актрисы не могут быть по-настоящему влюблены, что они всегда играют в любовь. Такие, как бы, банальные вещи, честно говоря.

Катерина Шафиева: А что он все-таки представлял себе в будущем для оппозиционной политики, он как-то заявлял о своих будущих планах?

Зося Родкевич: Конечно, во-первых, он переживал немного, что когда он избирался в Ярославле, что это воспримут как побег от федеральной политики, что он не в Москве, а где-то в регионе. И поэтому он вводил такую теорию, что систему надо прорывать как бы дырками. Типа Ройзман в Екатеринбурге, Навальный в Москве, он в Ярославле, и таким образом так победим, прорвем со всех сторон.

Катерина Шафиева: А наследие после себя он, по-вашему, оставил какое-то? Вот сейчас его нет, и того, кто будет прорывать эти дырки...

Зося Родкевич: Честно говоря, меня вообще расстраивает то, что происходит с нашей оппозицией, это не совсем оппозиция моей мечты. Не знаю… Ну вот Илья Яшин как-то продолжает его дело. Может быть, Яшин… Понятно, что он не такой харизматичный, довольно занудный человек, но то, что он делает, это все равно такие подвиги… мини-подвиги.

Катерина Шафиева: Ну у него и опыта поменьше, скажем прямо.

Зося Родкевич: Да. Но ему и 32 или 33 года.

Катерина Шафиева: То есть, на данный момент, нет наследника прямого?

Зося Родкевич: Мне кажется, нет.

Катерина Шафиева: А какая оппозиция должна быть, по вашему мнению, и мнению Бориса Немцова?

Зося Родкевич: Наши мнения с ним не совпадали, потому что, мне кажется, чтобы что-то новое построить, надо сначала уничтожить прогнившую систему, которая существует сейчас. А он говорил, что мы это уже проходили – кто был ничем, тот станет всем. Мы тут не могли к консенсусу прийти.

Катерина Шафиева: А вообще хоть в чем-то ваши мнения совпадали? Потому что по вашим рассказам у вас какой-то диссонанс был.

Зося Родкевич: Да, но это его не смущало, и он часто ко мне обращался просто, чтобы я честно ему сказала – нравится мне плакат или нет, что я думаю о том, как прошла встреча… Ну может быть на этой почве, на почве того, что я как-то не пыталась подлизаться и сказать то, что он хочет услышать, а говорила просто как есть. Если мне нравится, то я говорю, что мне нравится, а если нет, то – нет. Поэтому у нас и сложилась дружба. Поэтому.

Катерина Шафиева: А дружба в чем выражалась? Вы, например, могли сходить в кино, сходить в театр, погулять по парку?

Зося Родкевич: Ну да. Я могла позвонить в слезах и сказать, что у меня тут трагедия на любовном фронте, мне надо поговорить. Мы встречались, и я все это рассказывала. И он говорил, что не надо за него замуж выходить, не надо, и так далее…

- А мне вот интересно, вы так, условно говоря, хорошо вошли в работу, а как вообще вам удалось договориться – вот вам лично и другим режиссерам, для съемок с оппозиционерами? Как позвонить Борису Немцову и сказать: «Борис Ефимович, слушай, мы тут тебя поснимать хотим два года».

Зося Родкевич: Нашим главным продюсером проекта был Алексей Пивоваров.

Катерина Шафиева: Ну да, он известный документалист с хорошей репутацией.

Сергей Хакимов: А не было какого-то недоверия, что вы снимите какой-то рассказ Бориса Ефимовича, скажем, о женщинах, а потом покажете его на НТВ? Ну бывают же такие истории.

Зося Родкевич: Да, но у «Срока» была действительно хорошая репутация и ролики выходили онлайн, то есть люди не то, чтобы допускали к телу, а потом не знали, что будет… Они могли посмотреть, в каком стиле мы работаем. Потом все-таки есть какое-то человеческое доверие, которое, мне кажется, образовывалось между героями и режиссерами.

Сергей Хакимов: Вот еще какой вопрос… Вопрос опять личный… Когда происходит смерть человека, часто кажется нам, близким этого человека, что многое из того, что произошло до этого, было не случайно. Так устроена человеческая психика. У вас было такое ощущение? Что, ага, Борис Ефимович и тогда что-то предчувствовал, или была какая-то примета, говорящая о том, что что-то может произойти?

Зося Родкевич: Мне кажется, что это не свойственно человеческой психике, что это мировоззрение, и то, о чем вы говорите – называется фатализм. И вот я, например, не склонная к таким фатальным мнениям, и мне кажется, что такого не было ничего. Единственное, что меня сейчас впечатляет, это то, что он собрал миллион подписей против войны в Чечне, и был убит, собственно, чеченцами.

Сергей Хакимов: Ну мы можем пока только предполагать, так или иначе. Но, судя по всему, что так оно и есть.

Сергей Хакимов: Зося, Борис Ефимович в личном общении как вообще оценивал российские власти, что он рассказывал? Он ведь был губернатором, он работал этой российской власти и продолжал работать в Ярославле в последние годы своей жизни. Как он вообще это все оценивал, что рассказывал в личных беседах?

Зося Родкевич: Когда он был в 90-е годы губернатором и то, что сейчас происходит – это совершенно разные вещи, совершенно разные люди. И он говорил, что сейчас у власти «троечники». Это не то, чтобы очень плохие люди, но люди неспособные, не талантливые, люди, желающие обогатиться, и, что после меня хоть потоп, и все в таком ключе.

Сергей Хакимов: А будучи у власти в 90-е, он был готов разделить ответственность за приход вот этих «троечников», по его мнению, потомо что не все же с потолка это свалилось?

Зося Родкевич: Да, но в том числе он говорил о том, что он у власти был полтора года. И он говорил, что за полтора года невозможно много что сделать. И он сделал то, к чему был способен – не отдал Курилы, ввел декларации о расходах чиновников и все такое. Я знаю, что он переживал, что его упрекали, что они – СПС, поддержали Путина в первые годы. И что это была очень большая ошибка, что он на голосовании был против, не поддерживал, но большинством голосов, вынужден был поддержать.

- У нас звонок, давайте примем. Здравствуйте!

- Здравствуйте. Меня Зовут Владимир. Можно я в память о Борисе Немцове займу несколько минут вашего времени.

Сергей Хакимов: Да, конечно.

- Только наберитесь терпения немножко, ладно?

Сергей Хакимов: Да-да, конечно.

- Где-то там, на Селигере, собирались пацаны.

Веселились, духарились, путерасты-холуи.

Соколята, дикарята, дикие все братаны.

Кой-чему их поучить приезжали паханы.

Были рады путерасты таковым учителям,

Научились бить жестоко, сразу насмерть по башкам.

Учеба даром не прошла – чуть немного погодя,

новость страшная пришла – убит в Москве Борис Немцов.

Сворой путинских волков...

Сергей Хакимов: Понятно, Владимир, спасибо.

Катерина Шафиева: Какие у нас творческие пермяки. Мы же с режиссером общаемся, они же должны в лицо. Давайте еще один примем звонок. Здравствуйте, Валентин.

- Здравствуйте! Я несколько раз был и на лекциях Немцова. Конечно, обаятельный человек, чувствовалась мощная харизма, мощный напор энергетики, интеллект. Интеллект очень присутствовал, человек с юмором. То есть его лекции, его выступления были запоминающиеся. Я их команду видел, многих московских, но он разительно отличался. Поэтому его, я думаю, и устранили. Это было не убийство, а устранение. Потому что, я считаю, видите, что он в огне не горел, судом не судился, сабля его не брала, и пришлось только вот устранять.

Зося Родкевич: Предлагаю вам сходить в кино, и все-таки сравнить мои впечатления и ваши, мне интересно совпадут они или нет.

- Это было событие в будущее, это был акт не того времени, а расчет на будущие события, устранить будущие события.

Катерина Шафиева: Зося, а согласны вы с мнением Валентина, что убийство было неким действием, чтобы устранить будущие события? Какие бы то ни было?

Зося Родкевич: Ну как бы об этом много кто говорил, что вообще факторы убийства были действительно как жест. Потому что место, время накануне оппозиционного марша... Мое личное мнение, что Борис Ефимович не так уж прямо сильно мешал этой власти, и не такие уж лидирующие позиции в протесте занимал, чтобы его убивать.

Сергей Хакимов: Так вот, собственно, показательный фактор. Функционально, может быть, он и не сильно мешал, но фактор картинности этого действия…

Зося Родкевич: Да, в любом случае это было сделано с таким умыслом, чтобы предотвратить что-то или предупредить кого-то.

Сергей Хакимов: У нас есть звонок. Добрый день, представьтесь, пожалуйста.

- Меня зовут Вера. Я принадлежу к тем людям, которые пошли вчера за деньги на этот фильм, потому что вчера там столько было корифеев журналистики, что я как-то не посмела сказать что-то. И с большим удовольствием хочу высказаться. Большое спасибо Зосе – молодая девушка, но такой талантливый, хороший, глубокий, надо сказать фильм. Есть такой термин: все гениальное – просто, и вот Немцов был как раз гениален. Поэтому он во всех делах был до конца открытый, делал все, что ему нравилось. Есть маленькое любование собой – это естественно, потому что действительно мужчина красивый, пользуется уважением, у него мощнейшая энергетика, слушать его одно удовольствие, хотя бы о чем – или это анекдот, или это о политике. Толерантность его, он постепенно взрослел-взрослел, и на самом пике его убрали, я думаю. Потому что он уже нашел то, к чему он шел. Он начал писать, разоблачать ту власть, которой он был недоволен. Какие-то искать пути. Я очень давно наблюдаю за его жизнью его, и очень за это время во многих разочаровалась – кого-то убили, кто-то уехал сам, а Немцов остался. И рассказы о нем, Ирина Хакамада… Многие о нем мнения, и фильм этот еще дополнил. И ничего я в нем не ищу, ничего криминального, как находили журналисты. Спасибо огромное Зосе!

Зося Родкевич: Спасибо вам огромное!

Сергей Хакимов: Зося, Борис Ефимович был у власти и был в оппозиции. Где ему, на ваш взгляд, все-таки комфортней было?

Зося Родкевич: Мне кажется, то, что он не смирялся и продолжал бороться, и есть его характеристика. То есть ему важно было делать. Не важно, где – во власти или в оппозиции, важно было применить себя так, как время и ситуация позволяет себя применить.

Сергей Хакимов: А о других лидерах протеста, если в нашем протесте вообще о каких-то лидерах можно говорить, как отзывался Борис Ефимович? Он мог сказать, что Навальный – дурак, что вот его стратегия неправильная, например?

Зося Родкевич: Навального он поддерживал, но вообще он довольно категорично говорил про тех, кто ему не нравится. Наверное, он сейчас переворачивается там, в земле, и не хочет, чтобы я это говорила. Мне почему-то так кажется.

Сергей Хакимов: Ну, хорошо. Дело ваше. Наверное, да. Наверное, вы имеете полное право.

Катерина Шафиева: Обсуждать, так скажем, коллег по корпусу – в принципе не лучшая практика, даже если это условно сказано режиссеру, если это было не на камеру сказано, а где-то между ними, то человек не может ...

-Здравствуйте, Александр Сергеевич у нас на связи. Наверное, оппонировать сейчас будет….

- Нет, оппонировать я не буду. Нет, что вы… Отличный человек во всех отношениях. Если человека нет, то о нем либо ничего, либо только хорошее. Откуда у этого хорошего человека один миллиард долларов. Объясните мне, старому больному человеку, откуда у него миллиард долларов? Наследство, которое сейчас рвут его наследники. Если вы подскажете мне, откуда эти деньги, то я соглашусь, что они заработаны честно – не ворованные. И за счет его харизмы, за счет его таланта...

Сергей Хакимов: Вопрос ясен. Зось, миллиард долларов был у Бориса Ефимовича?

Зося Родкевич: Вы знаете, я думаю, вы старый больной человек, хотите узнать ответ, но, наверное, не от меня, от 25-летней девушки, которую деньги не особо интересуют.

- А почему не от вас?

Зося Родкевич: Потому что я не знаю ответа на этот вопрос.

- Объясните, вы же его на пьедестал поднимаете, а не мы! Зачем его было убивать власти, если он абсолютно был безвреден? Что он мог принести?

Сергей Хакимов: Зося, я собственно, такой вопрос задать хотел, что действительно у Бориса Ефимовича Немцова были деньги такого масштаба - миллиард долларов. Может быть, он вас возил куда-нибудь – на яхте, на личном самолете? Серьезно, скажите, у вас было впечатление, что у Бориса Немцова большие деньги?

Зося Родкевич: Во-первых, чтобы пройти на выборы, нужно подавать декларацию о доходах, и все деньги у него были задекларированы. И я знаю, что он играл на бирже, и что он занимался бизнесом, сдавал офисы и что-то такое. Но, естественно, мне просто кажется это неправильным и аморальным – лезть к человеку в карман, узнавать его источник доходов. И как бы меня вообще это не очень интересует, и мне бы было неприятно и противно этим заниматься.

Сергей Хакимов: Тем более, что, если бы у Немцова были бы действительно какие-то криминальные доходы в нашей стране, то мы бы об этом знали благодаря федеральным телеканалам. Я глубоко в этом убежден.

Катерина Шафиева: Почему вот я сейчас начала улыбаться, когда Александр Сергеевич заговорил про миллиард... По-моему, на днях НТВ вывалило какое-то очередное супер-расследование на жен Немцова, которые что-то между собой делят – какой-то мифический миллиард. Я не видела эту программу, видела только к ней анонс. И вот я понимаю, видимо, кто-то пересмотрел телевизора.

Сергей Хакимов: Зось, к нам Касьянов приезжает в выходные. Твой приезд с фильмом связан как-то с этим событием?

Зося Родкевич: Мой приезд не связан. Но вчера один из зрителей анонсировал в публичной дискуссии этот приезд.

Сергей Хакимов: Понятно, но вы не договаривались ни с Парнасом, ни с кем?

Зося Родкевич: Нет. С Касьяновым мы не договаривались.

Катерина Шафиева: Я так понимаю, Зося просто работала как режиссер, как и остальные коллеги, которые тоже снимали других оппозиционеров... просто так получилось, что Немцов вышел в отдельный фильм – материала много. Сколько вообще часов материала было отснято?

Зося Родкевич: За 2,5 года, мне кажется, около сотни. Я не считала… Меня часто об этом спрашивают, но я не считала. Материала действительно очень много.

Катерина Шафиева: А смонтировать сколько заняло?

Зося Родкевич: Я начала в декабре монтировать, и черновой монтаж был в августе. Чистовой к декабрю, то есть почти год.

Катерина Шафиева: Да, 70 минут идет фильм, и больше ста часов отсмотреть, отмонтировать – это тяжело.

Сергей Хакимов: Зось, наше время в эфире заканчивается. Скажи, пожалуйста, есть идеи у тебя сделать фильм о каком-то другом оппозиционере, видном деятеле протеста?

Зося Родкевич: Мне, честно говоря, надоело немного снимать про политику, потому что это не моя инициатива. Просто меня втягивает жизнь… Вот вы же верите в судьбу?

Сергей Хакимов: Ну не то, чтобы я верю в судьбу…

Зося Родкевич: Проект о политике... но я хочу снимать кино, хочу продолжать, и я никогда не ставлю себе целью снимать о какой-то сфере или известном человеке. Просто есть какие-то темы, которые невозможно пропустить, которые тебе в руки как бы плывут.

Сергей Хакимов: А была ли ты на протестных митингах московских, может быть, петербуржских – до гибели Немцова и после?

Зося Родкевич: Я в основном по работе была. Но когда-то, когда я еще училась в школе, я ходила на Марш несогласных и т.д. На Болотную я ходила на свидание, с камерой, а потом я уже только по работе ходила.

Катерина Шафиева: Уже как оператор и режиссер. У нас заканчивается "Дневной разворот". Спасибо, Зося, что пришла! Хорошо вам провести время в Перми и удачной дороги домой! Всего доброго!

Зося Родкевич: Спасибо, всего доброго!

_______________

Программа вышла в эфир 5 апреля 2016 г.