Верхний баннер
15:41 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

21:27, 03 октября 2016
Автор: Ирина Колущинская

«Мало того, что они хотят быть депутатами, они же хотят еще народной любви. Они же уверены, что все делают для народа», — Владимир Прохоров, журналист

«Мало того, что они хотят быть депутатами, они же хотят еще народной любви. Они же уверены, что все делают для народа», — Владимир Прохоров, журналист
«Мало того, что они хотят быть депутатами, они же хотят еще народной любви. Они же уверены, что все делают для народа», — Владимир Прохоров, журналист
Добрый день, дорогая Пермь! Здравствуйте, дорогие пермяки! ЯИрина Колущинская. У меня в гостях один из моих самых любимых собеседников, Владимир Борисович Прохоров.

– Добрый день!

Так сказать, я не знаю, как бы человек медиа. Ты человек медиа или ты не человек медиа? Во всяком случае, тебя в Facebook читают больше, чем очень многие газеты. Здравствуй, дорогой! У меня несколько вопросов. Итак, четверг – партийный день, значит, как было с Советском Союзе.

– В ЗС.

Да. Значит, и у нас, значит, начинается работа нового Законодательного собрания Пермского края и начинается, опять же, ну не скажу с анекдота, ну какая-то странная такая штука. Выдвинуты были кандидаты на должность председателя законодательного собрания, значит, пять человек. И почему-то стали голосовать поштучно и пустили депутаты только двух человек – господина Сухих и господина Комоедова, адмирала, кандидата-депутата, который победил по спискам КПРФ. Пошли люди, значит, на перерыв, а в это время выяснилось, что как-то неправильно закон прочитали, оказывается, нужно списком голосовать. И теперь пять человек начинают засовывать в этот самый бюллетень. И вот среди пяти человек будут депутаты голосовать, кто у нас будет председатель законодательного собрания. Расскажи мне, пожалуйста, Вова.

– А какая разница?

А вот нет, я никак не могу понять, а вот этот цирк зачем устраивать? Что это такое?

– Ну, вообще цирк…

Прошу прощения. Ведь это люди из разных партий: один из ЛДПР, второй из коммунистической партии, третийСР, Шестаковасамовыдвиженец, но очевидная какая-то такая единороссовская. И вот, ну и что? И зачем это все сделано было? Извини, я тебе перебила.

– Ну людям ведь нравится цирк, как вы считаете?

Не знаю, мне не нравится.

– Но есть много людей, которым цирк нравится.

Сапко любит цирк, говорит, что это любимый… Вот он любит, а я нет.

– Ну хорошо. Для чего люди ходят в цирк?

Поржать.

– Поржать. Ну и примерно та же самая ситуация у нас сейчас, и не только ведь в ЗС. А что, в городской Думе у нас другая что ли ситуация? Ну ее можно, конечно, сравнить с островом сокровищ, где Сильвер…

«Пиастры!» Я помню попугай такой: «Пиастры!» Вот-вот.

– Сидит на плече у пирата и орет: «Пиастры!» Это что, не цирк что ли? Ну раз цирк, значит должен быть и клоун. Цирка же без клоуна не бывает. И редко я встречал, когда с внуками ходил в цирк, чтобы там был один клоун. Клоунов много. Зато все хлопают, смеются, что-то там, вату сладкую едят в перерывах. Но все же понимают, что все это какие-то условности, а реалии совершенно в другом. Реалии-то в другом. А реалии в том, что бюджет наполняет не очень хорошо.

Плохо.

– Что дефицит бюджета огромный, что долги, занятые в коммерческих банках, придется отдавать. То есть тут пошумят, пошумят, поразвлекаются, ну посмотрят на токарей-пекарей, на адмиралов-генералов и надо же будет дело делать. И вот я думаю, что вот эта пена, которая связана с назначениями, с должностями, она как бы должна, если они вообще думают что-то о народе – я надеюсь, что это так – это все должно улечься и в какое-то конструктивное русло войти. Если это не войдет, тогда нам предстоит пять лет шоу какого-то непонятного, т.е. все будут довольны, все будут смеяться, все будут хлопать в ладоши, а в перерывах есть сладкую вату или как ежики колоться и продолжать плакать. Вот проблема. Ну вот смотрите, я сейчас прямо из ЗС…

Да.

– Ну все ржут.

Ну потому что смешно.

– Все ржут. Представляете, там выступает адмирал, не буду называть фамилию, там держит он где-то там оборону России, судя по плакату, и начинает рассказывать: «Я тут никогда не был еще в такой глубинке, – говорит он, – Я вас уверяю, Пермский край никогда еще не был в такой глубинке, в моем понимании этого слова».

Да уж.

– Вот. И поэтому надо дело делать, а они валяют дурака, как мне кажется. А народ… Вот в объявке этой программы, чем недовольны избиратели или там люди Пермского края? Там, мне кажется, они пока всем довольны, потому что погоды были хорошие, овсы уродились, даже грибы пошли, на которые уж не надеялись, все заготовились, себе картошечку в погреб положили – по барабану им, что там произошло и что там, вернее, происходит в ЗС и в городской думе. Реальная жизнь, которая достаточно тяжелая у людей, она заставляет их как бы не обращать внимания на всю ерунду, которая происходит, и они прекрасно понимают, что если у них, грубо говоря, каравай на столе, а картошка в погребе, они проживут зиму. У нас же Пермь, мы же понимаем, что у нас все лето занимаются только одним – готовятся к зиме.

Конечно.

– Вот и все. Зиму проживет народ. Ну и поэтому его особо не волнует, потому что не его жизнь особо это… Он не понимает, как это влияет на его жизнь. Мало того, я думаю, что он прекрасно понимает, и с этим связана во многом низкая явка. Ну сколько там? Все говорят 35%, но вы же понимаете, что если считать испорченные бюллетени.

То 29.

– То 29.

Это кошмар!

– Значит, всем остальным… все остальные, грубо говоря, вне политических отношений. Они понимают, ну ладно, сделают дорогу в межквартальном проезде, ну и слава Богу, с этой власти, хоть с паршивой овцы хоть что-то взять. Другой вопрос, люди не задаются своим вопросом, на чьи это деньги сделано. Им рассказывают, что это на деньги партии сделано, но вы же понимаете, что это не так.

Сейчас!

– То есть люди считают, что раз в пять лет пусть их на выборах кто-нибудь покоррумпирует, поподкупает, а то, что пять лет с них будут драть шкуру, то они думаю, что «ну, может, с нас, а может, не с нас, может, мы как-нибудь проскользнем». Поэтому и спокойно к этому относятся, не заморачиваются. Я и спрашиваю людей: как там? Они не заморачиваются. Для них это, в общем, некий цирк, некое шапито, и поэтому… Ну на самом деле, там же деньги делятся, понимаете.

Сумасшедшие. Преимущественно народные. Потому что других-то нет.

– Так, а у государства нет денег. Есть деньги только налогоплательщиков.

Абсолютно.

– Вот. И их развлекают разными историями, в том числе и на федеральной повестке. Вот, Ирина Владимировна, вас волнуют, извините за нескромный вопрос, аборты?

Вообще или прямо сейчас?

– Ну я думаю, что они вас волнуют примерно в той же степени, что меня волнует педофилия.

Нет, дело все в том, что я всю свою жизнь себя люблю единственную и очень… Ну для меня это была невозможная вещь, потому что это оскорбительно. И вообще пусть переживает кто-нибудь другой. Я индивидуально к этому относилась. 

– Вот подняли проблему. Включился, говорят, патриарх. У меня простой, на самом деле, вопрос… Ну вот что делает папа, я имею в виду римский? Он пишет буллу: «Нельзя делать аборты». А что делает патриарх? Он подписывает, якобы. Я не критикую патриарха, упаси господь, но он подписывает какую-то бумагу там запретить аборты или там по ОМС запретить. Сейчас я не об этом. Ну, в конце концов, ну выпусти ты какую-нибудь свою энциклику, если можно так сказать, в православном контексте, ну и запрети верующим православным делать аборт. Имеешь право? Да полное. Зачем, не сделав этого, забираться, ну, грубо говоря, в государственную такую штуку целого общества.

Это права человека, и никто не смеет вообще решать, кроме самой женщины, рожать ей или не рожать. Это даже не вопрос. Ну что тут говорить.

– Это наше с тобой мнение. Я-то сейчас говорю в политическом смысле.

Это даже не вопрос. Ну это очевидные вещи совершенно, что тут говорить.

– Значит, второй вопрос. Я к чему? Я к цирку. Почему? Второй вопрос. Там некая тетя с добродушным таким старушечьим лицом говорит: «А давайте мы запретим беби-бокс».

И что, будем…?

– Люди обсуждают на полном серьезе, поддерживают.

Ой, ужас какой!

– Зачем? Я разговаривал. Ну я же понимаю, что это такое. Я имел, так сказать, удовольствие работать в райотделе и опергруппе, и выезжал на эти синенькие трупики, которые найдены в мусорных ящиках.

Да.

– Статистика однозначно показывает – снизилась.

Да.

– Я разговаривал, значит, с сотрудниками следственного комитета – ну меньше стало таких историй. Это значит, что женщина не идет на аборт, не убивает ребенка – ну мало ли какие у нее обстоятельства.

Всяко может быть.

– Нет, надо на полном серьезе на всю страну обсуждать эту проблему, и еще, так сказать, какая-то поддержка правительства по этому вопросу. Дальше. Эта история с этой выставкой, которую якобы где-то снимал на фото какой-то педофил. Значит, тут какие-то якобы офицеры якобы России появились, которые, так сказать, на всех… где надо, где не надо появляются. Это что? Это цирк. Что такое цирк в этой ситуации? Это явление одного и того же порядка: смотрите и развлекайтесь. Потому что это просто перефразировка: денег нет, но вы развлекайтесь. Понимаете?

Ну да…

– Потому что народу, по большому счету, с самых, как вы понимаете, древних времен, нужно хлеба и зрелищ. Если нет хлеба, добавь зрелищ: добавь в повестку дня какое-нибудь обсуждения, выбери какого-нибудь клоуна каким-нибудь председателем какой-нибудь городской думы или вообще попугая, который на плече сидит у пирата. Что-нибудь сделай, чтобы…

Ну есть же великолепный случай с этим… с конем.

– С конем, которого в сенат вели, да?

Который, да, в сенат, да.

– Это же… Это признаки, мне кажется, такого серьезного, жесточайшего, я бы даже сказал, кризиса, который даже, может быть, не столько в карманах пока, сколько уже в головах. Мы что делаем-то вообще? Мы вообще куда идем? Куда идет такая страна? Надо же такие вещи понимать. Хорошо, если в один прекрасный момент кто-то скажет, так сказать, умный-разумный – там патриарх или президент: «Все, ребят, хватит». Но у меня создается впечатление, что они тоже что ли развлекаются, смотря на этот цирк. Вот где… Вот что меня беспокоит, на самом деле.

Я больше скажу…

– Не кого выберут в нашем несчастном ЗС спикером. Что такое спикер? Что такое председатель думы? Это бумага и карандаши, по идее.

Больше да.

– Нет, ну по идее-то, раздай там, обеспечь голосование и сиди, соблюдай регламент – все. А у нас что там происходит? А вот почему там этот, почему не тот, да. Ну и т.д. Там одна история. Я перебил вас, Ирина Владимировна, извините.

Прошу прощения, сейчас нас оба перебьют. Реклама. Шесть секунд. Вот. Теперь, значит, спасибо, реклама закончилась. Давайте продолжай ты.

– Ну вот эта последняя история, я имею в виду с записью разговора Валерия Александровича Сухих и его высказывания по поводу Перми, по поводу Пермского края и т.д. Ну, в общем, тоже цирк. Ну вот давай… Поговорим об этом, если удобно?

Да, конечно.

– Я с огромным уважением…

Я по этому поводу написала, у меня мнение конкретное было. У меня шока не случилось от этой аудиозаписи.

– У меня вообще ничего не случилось. Просто я, поскольку что-то произошло, какая-то тайна в этом все-таки есть, то там, где есть тайна, там интересно ее ковырять. Значит, что мне удалось выяснить. Я не представитель правоохранительных органов, я как бы разбирался сам. Ну, во-первых, я прослушал эту запись. Совершенно очевидно, что она идет в некоем баре пивном или что-то в этом роде. Почему? Потому что по шуму, который происходит вот, скажем, по фону, совершенно очевидно, где это происходит. Совершенно очевидно время, когда это происходит. Это время, когда господин Сапко заявился на праймериз, правильно. Довольно давно, это весна. Совершенно очевидно, что это какая-то там футбольная ситуация и люди смотрят телевизор. Там шум идет, что-то с футболом связанное. Очевидно, что это где-то вот какой-то матч там идет или что. И совершенно очевидно, что разговор нетрезвый, ну может там с пивом связанный. Я не знаю, мне так кажется, во всяком случае. Я примерно знаю, где это произошло. Это произошло, не буду рекламировать, действительно, в одном из пивных баров. Я примерно знаю состав компании, который там был. Там были люди, которые, ну, в общем, известны мне. И, на мой взгляд…

Так кто ж их не знает.

– Вот смотрите, это первый же вопрос: было, не было? Я думаю, что это было.

Было. Было.

– Теперь второй вопрос. Что, собственно, такого Валерий Александрович в подпитии… Ну, я думаю, что в подпитии. Так, я думаю, что там все трезвенники, но, мне кажется, что тут пива было достаточно. Что, собственно, такого сказал? Я вас уверяю. Он сказал, ну там про Пермь, что… Ну, в общем, известная фраза, да.

Ну не любит он Пермь, не любит он Пермский край.

– Не любит. Я должен вам сказать, что по пьяной лавочке кто из нас этого не говорил. И, по большому счету, многие еще с этим не согласны.

Ты знаешь, Вова, я не знаю по поводу Пермского края, по поводу однозначного отношения к России, ну ты меня извини, сколько нужно выпить, чтобы так относиться к собственной стране. Я не понимаю этого.

– Секундочку. Еще раз говорю, там такая беседа была, ну, скажем, за кружкой пива, я так думаю. Я не совсем уверен. Более того, я уверен, что человек на определенном уровне, на определенной должности, при определенных, скажем так, ограничениях, которые требует от него эта должность…

Базар надо фильтровать, как минимум.

– За базаром надо, как минимум, следить.

Да уж.

– Я думаю, что все это прекрасно понимают. Ну и третий вопрос, чисто журналистской этики. Я думаю, что я могу об этом говорить. Иногда приходится разговоры свои с кем-то записывать. Но! Журналистская этика требует: если ты собираешься это опубликовать, ты должен предупредить собеседника, что ты его записываешь. Это первое. Вообще разговор записываешь. Второе. Как правило, пьяные разговоры записывать некорректно – мало ли что человек скажет где-то там в откровении. Поэтому я совершенно не одобряю сказанного, и я совершенно не одобряю методов, по которым это все прошло в паблик. Вот, скажем, моя точка зрения на этот счет. Если как бы кто-то считает, что его оскорбили или этих слов не было сказано, что его оклеветали, ну тогда путь ясен – заявление, уголовное дело, разбирательство и т.д.

Экспертиза и никаких проблем.

– Но я не об этом, собственно, даже хотел сказать. Я хотел сказать, что все равно это цирк, это номер цирковой.

Сольный.

– А мне не хочется цирковых.

«Соло без страховки» называется.

– Мне не хочется вот этих акробатических этюдов. Мне хочется реальной поступательно методичной работы по улучшению жизни, по повышению уровня жителей Пермского края. Вот мне чего хочется.

Я тебе скажу так. Я не совсем согласна с тем, что председатель законодательного собрания – это вот тебе стакан с карандашами и бумага. Это очень серьезная фигура. Вообще-то говоря, это третья фигура в крае, это серьезная власть. И уровень ответственности колоссальный. Я не вижу вообще никакой ответственности со стороны господина Сухих к этой работе. Вот просто, ну вот нет ни одного варианта, ни одного вопроса, который был бы, действительно волнует людей, чтобы он инициировал обсуждение и что-то сделать, так сказать, в интересах жителей Пермского края. Так что я не считаю, что это просто так стакан с карандашами. И еще, человек, значит, достигает определенного общественного статуса, представительской властиизвиняйте, веди себя прилично, раз. Не бухай, хотя бы публично, безусловно. Не болтай, что не попадя. И в этой связи не станешь в такой идиотской ситуации. Так себя вести, даже без этой фразы, представитель законодательного собрания парламента регионального в федеральном государстве не должен, так не прилично. Вот где-то так.

– Но…

В отношении Сухих я гораздо более жестче отношусь, чем к абортам.

– Сейчас я подумаю. Неожиданное сравнение. Ну тут я, конечно, должен согласиться, как только ты надел какие-то регалии, тебя если избрали…

Все, ку-ку.

– Ты забудь вообще дорогу в пивной паб-то.

Да, это даже не вопрос.

– Вот. Это мы согласились. Но после этого в сложной ситуации оказалась «Единая Россия», которая… Я вот до конца не понимаю ситуацию. Я еще раз говорю, у меня нет никаких претензий к Сухих, я вообще не знаю, чем он там занимается. Но после такой ситуации, как минимум, требуется, вот на мой взгляд, при всем уважении к участникам этого действа, как минимум требуется если не служебное, то, во всяком случае, какое-то партийное расследование. Ну, в конце концов, ну отложите, если вам… Если партия думает, что надо избрать Валерия Александровича, ну отложите этот процесс до проверки. Ну выясните вы эту ситуацию, в конце концов. В конце концов, возьмите вы у него объяснение или как-то – он же публичный человек – а комментария-то и нет. Это как бы и настораживает, мне это не нравится, потому что, ну что ж теперь будет. А если это подтвердится? А тогда как партия будет сама себе говорить, кого она двигает. Повторяю, я вот ничего не имею личного, просто меня… Это даже не касается фамилии, но я считаю, что человек на таком уровне должен за свои слова отвечать или, по крайней мере, четко доказать, что на него возведен поклеп. Вот моя позиция.

Нет, ну потом, видите, он же ведь не только с этим статусом депутатским, вообще-то он член президиума регионального отделения партии «Единая Россия».

– Вот я того, что и спрашивал.

Член обкома партии. Ну это, е-мое, ну это что! Это вот только представить себе, что это такое…

– Слушайте, ну я, может, воспитан в старых традициях…

Да.

– Но я почему. У меня единственная претензия на самом деле к «Единой России». Не то, что она там делала – дорогу делала или набережную открывала.

Вообще-то это такое безобразие.

– Я сейчас не об этом. Партийная оценка вообще должна даваться поступкам или нет? Я вот просто спрашиваю. Вот как вы считаете?

Я считаю, да. Причем я единоросс, я считаю, что, да. Кстати говоря, вот по поводу этого массового асфальта и эта набережная, у которой отколупывается плитка… Да, там ломается все это к чертовой матери. Вот, понимаешь, генерал Чулошников говорит: «Давайте ликвидируем коррупцию во власти». Знаете, может быть это даже возможно. Но когда в коррупцию вводят миллионы людей, она просто бессмертна. Потому что вот эти вот самые дороги, ведь ставили вот это: «Дороги отремонтируем!», и справа, значит, медведь, «Единая Россия». И сейчас, кстати говоря, все эти, как эти называются плакаты на дощечках, все еще есть, да.

– Биллборды.

Вот. Но там заклеено, значит, полиэтиленом заклеен медведь во время… в конце выборов. Весь этот асфальт, эта набережная за три дня до голосования, устроено там, значит, такое празднество с Боярским и т.д. Вот… Ну это безобразие. И потом, понимаешь…

– Нет, какое же это безобразие?

Нет, это безобразие, и вот почему. Нет, давай прямо скажем, все это дело сделано на наши деньги: на наш подоходный налог, на наши другие налоги.

– Ирина Владимировна…

И вот целая какая-то группа людей говорит: «Сейчас мы вам заасфальтируем». Да е-твое, ты же делаешь это за мои деньги! Что это такое!

– Это, Ирина Владимировна, фокус.

Ну да.

– Поскольку все есть цирк, то кроме клоуна есть еще и фокусники. А фокусники делают следующим образом. Они вам показывают как бы одно, а на самом деле другое. Ну наперстки. Оно ведь пронизано все. Понимаете, если… Это просто в этом отделении у нас клоуны, а в этом фокусники. Что делает фокусник? Фокусник говорит: «Ребята, мы вам дарим дорогу». А потом человек лезет в карман, а денег-то у него нет. Потому что деньги сначала у него вынули, потом построили дорогу или как-то ее там сделали, а потом сказали, что это мы сделали, понимаешь. И происходит… И то же самое с нами.

Да.

– И то есть народ думает, что ему, слава Богу, раз в пять лет сделают дорогу или набережную раз там в сто лет.

Уже хорошо.

– И уже хорошо – войны-то ведь нет, картошка есть.

Ну да.

– То есть человек из политических отношений спокойно уходит, нет у него: «Я выбрал и требую от депутата». Нет такой ситуации. А сделали: «Ну и слава богу! А вот другие могут и не сделать». Почему? Вот он поэтому так себя и ведет. Вот поэтому и не идет ни на какие выборы и по барабану ему они. Вот и вся история.

В Лысьве плакают. Чуть-чуть не хватило там, буквально 0,5% для того, чтобы Лысьва получила второй мандат, т.е. со стороны списка партии «Единая Россия». И все было нормально, но в самый-самый конец всего этого процесса обрушило рейтинг на какие-нибудь там 1,5%, но этого хватило, выступление одномандатника. Хороший, говорят, мужик, исполняющий директор ЛМЗ, который делает там инвестиционный проект на заводе – господин Родионов. Где-то за 34-36% он получил, вышел одномандатником, но вот эти одномандатники от «Единой России», они шугались списочников и вообще от партийного штаба со страшной силой. Потому что им надо было, как мне сказал один из одномандатников, «Мне,говорит,надо, чтобы за меня голосовали все, независимо от партии. Зачем я буду говорить, что я от «Единой России»?» Так вот, человек встал на большом собрании и говорит представителям партии от «Единой России»: «Ну вы же, товарищи, понимаете, что жить лучше мы не будем». Открытым текстом. Вот выборная речь. Вот за несколько, по-моему, за неделю – за 10 дней.

– Ну что, и так все это понимают.

Открытым текстом говорит: «Мы жить лучше не будем. Лишь бы не было хуже». Ну что я могу сказать. Вот пришли эти люди в законодательное собрание. В городской думе там вообще анекдот – там вообще людей практически нет новых. И что? Чтобы не было хуже, для этого не надо такую толпу людей собирать и кормить, вообще-то, за бюджетные деньги. Вот зачем мне дума и законодательное собрание, которые не собираются делать нашу жизнь лучше, лишь бы не было хуже. Они вообще зачем?

– Ну это два вопроса сразу. Зачем – это как бы… Не знаю. Аллах знает, зачем. А почему они вот это делают, ну они хотят легитимности, они хотят… Мало того… Знаете что, они же хотят еще любви. Мало того, что они хотят быть депутатами, они же хотят еще народной любви. Они же вот уверены себе, что они все делают для народа: вот они вот это делают-делают. Ну я же слышал выступление токаря Трапезникова. Он же прямо вот все делает.

Ой, боже мой!

– Я же понимаю, почему. Потому что мало ему пенсии госдумовской и зарплаты там какой-нибудь в ЗС. Ну мало же. Нужна же еще народная любовь. Надо же самому себе сказать, что тебя любят. Вы можете себе представить, как можно жить с чувством, что ты всех, грубо говоря, надул, по сути дела, рассказал не про то, обещал, что не сделаешь и т.д.? И после этого надо как-то жить. Нет, если жить дальше, надо убедить себя, что ты все делаешь правильно, что тебя любят безумно. Вот где еще ведь вопрос. Поэтому они, так сказать, стараются, им же хочется не просто так ходить по улицам, а чтоб хлопали в ладоши, бросали чепчики. Ну человеческая природа такова.

Слушай, а у нас что, в гордуме-то тоже аналогичное действо сегодня идет или нет ли? Я что-то просто...

– А там уже назначили исполняющего.

Чего?

– Главы города пока. А потом, видимо, председателя. Я так думаю, что председателя думы назначили городской. Это у нас…

Подожди, не путай меня. Председатель городской думы избирается депутатами, а не назначается.

– Ну правильно, его и избрали, наверное, депутаты.

Вот. И что у нас?

– Ну вот я как народ, меня совершенно не волнует, что они сделали. Я знаю, что у нас теперь городской, грубо говоря, голова – господин Уткин. Ну бог с ним, Уткин – Уткин. Я просто хочу вам что сказать, Ирина Владимировна. Мы все время плачем: «Вот Екатеринбург, вот он такой развивается». Знаете, что, в Екатеринбурге председатель думы Евгений Ройзман, а у нас господин Уткин.

Ты знаешь, мне…

– Мне больше даже говорить не о чем.

Я тебе могу сказать, я…

– Но он всем удобен.

Нет, вот я тебе скажу так. Я вообще-то оптимист. Я была уверена, что хуже такого главы как Сапко представить трудно. Но выяснилось, что ребята с этой трудностью совладали. Они выбрали… Ну это кошмар какой-то…

– Да ничего еще не выяснилось. Просто надо… Там же тоже был цирк. Ну что такое глава города? Это глава города и он должен быть избран, правильно, жителями города. А у нас глава города кто? Председатель городской думы, избранный депутатами. Понятно, что это вот наперсток, да.

Да, конечно.

– Понятно, что это, грубо говоря, небольшое жульничество. Ну а дальше, раз ты глава города, а не председатель просто думы, значит, ты что делаешь? Ты отвечаешь за город: за дороги, за канализацию, за все на белом свете, за жителей.

Ничего они там для этого… Сити-менеджер ничего…

– Секундочку. Раз ты глава, значит ты отвечаешь. Ну не бывает по-другому, понимаете. Я – глава, а отвечает дядя. Нет, так не бывает. Поэтому человеку приходилось, ну, грубо говоря, надувать щеки. Ну надо же отвечать.

Вдовствующая императрица.

– Ирина Владимировна, у нас же прямой эфир.

Уткин – вдовствующая императрица.

– Поэтому надо четко сказать. Четко сказать, определить в документах, что председатель городской думы – это человек, который отвечает, грубо говоря, только за регламент – и все, понимаете. И все. А у нас это прямо вот фигура политическая. Да с какого бодуна-то? Вот и вся разница.

Да, вообще говорить про мэра Екатеринбурга и мэра Перми, сравнивать как-то очень странно.

– Это так же, как сравнивать, знаете… Помните великую фразу ленинскую: «Между Онегиным и Печориным разница как между Онегой и Печорой».

Да уж.

– Ну я могу чуть-чуть и ошибиться. Так вот разница между Екатеринбургом и Пермью читается очень просто – по председателям городской думы – и все.

Это да. И город-то за последние пять лет изменился настолько лучше, Екатеринбург. Понимаешь, я ведь такой ведь, стародавняя, «трутневская». Я помню, как мы… У нас было достаточно амбиций, каких-то возможностей. Когда мы где-то встали в ряд вместе, вот вровень с Ёбургом и даже сделали несколько шагов вперед. И это такое было потрясающее состояние, такое вот в психологии города, как это замечательно. Как это было здорово!

– А это зависит, по-настоящему люди любят свой город, свой край, или не по-настоящему. Помните вот эту тоже замечательную фразу: «Либо ты в театре, либо театр в тебе»?

Да.

– Разница вроде небольшая. Слова одни и те же, а разница принципиальная. Если я вот, когда… Ну во всяком случае, я просто цитирую. Если Трутнев говорил, что «я люблю Пермь», так все знали, что он ее любит. А сейчас мы на словах, на бумаге и на лозунгах любим и гордимся, а…

За наши деньги.

– Не касаясь конкретного случая опять же того.

Да.

– А как только рюмку выпил, говорит: «Говно в проруби». Вы понимаете, разница в голове. Вот просто шизофрения у нас у всех, видимо, происходит. Мы на словах одно, на деле – другое.

Это уже, знаешь, шизофрения души.

– Раздвоение политического сознания.

Да. Ну что я могу сказать? Давай мы подумаем, а вдруг все получится хорошо. Эфир у нас закончился. Спасибо большое!

– Цирк уехал.

Да, клоуны на месте, все в порядке. Ну что, посмотрим, что у нас с увеличением дефицита бюджета. Картошка-то…

– Естественно.

Есть, да?

– Естественно.

В случае чего, я тебе позвоню, потому что у меня нет.

– Привезем.

Спасибо, дорогой!

– Всего доброго!

Всего доброго! До свидания!

_____________________

Программы вышла в эфир 29 сентября 2016 г.


Обсуждение
2830
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.