Эффективность деятельности РЭК. Прожить на минимум.

О. РУССКИХ: 14-08 в Перми, программа по большому счету. Дмитрий Торбеев здесь.

Д. ТОРБЕЕВ: Олег Русских здесь.

О.Р.: И Сергей Слободин за звукорежиссерским пультом. Смотрим итоговые события недели, то, что вы, наши уважаемые радиослушатели, более всего читали и обсуждали на сайтах в пермской зоне русского Интернета. Мы правильно сказали?

Д.Т.: Как-то страшно звучит Олег – в пермской зоне русского Интернета.

О.Р.: Мне кажется, звучит многозначительно. При том, что, друзья мои, должен вам сказать, что наша такая, внутренняя зона, перм-ру, она отличается от общероссийских тенденций, это несложно заметить.

Д.Т.: Я думаю, что в любом регионе так или иначе она отличается.

О.Р.: Конечно, конечно. Напоминаю, что мы берем три главных события по версии сайтов echoperm.ru, сайта «Федерал Пресс» и сайта rifey.ru. Аудитории разные, читают разное, и на самом деле события-лидеры, что ли, новости-лидеры, если мы смотрим, они не совпадают. Начнем мы сегодня действительно с главной новости…

Д.Т.: К сожалению, с главной новости.

О.Р.: …к сожалению, с главной новости, да. На сайте echoperm.ru более всего читали, друзья мои, про трагедию в Кунгурском районе.

Д.Т.: Думаю, у многих это более всего читали, но все-таки.

О.Р.: Давай я напомню. Крупный пожар в Кунгурском районе стал главной российской новостью. Это было еще 9 марта. Пожар в селе Моховое Кунгурского района, расположенного примерно в сотне километров от Перми, произошел утром 9 марта. пожар произошел на цокольном этаже 4-этажного жилого дома. В квартире проживала многодетная семья из 10 человек. Погибли все 9 человек, кто находился в помещении: главы семейства Александр и Юлия Шляковы, пятеро сыновей и две дочки в возрасте от 4 до 13 лет. Единственный ребенок, друзья, я вам добавляю, оставшийся в живых – он был у бабушки. Скажи, пожалуйста, главный вопрос, наверное, который ставили перед собой – это я и к радиослушателям обращаюсь – главный вопрос, который ставили перед собой все, кто занимался этой историей: кто в этой истории виноват?

Д.Т.: Ну да, второй вечный русский вопрос.

О.Р.: Второй вечный русский вопрос. Семья или власть? Почему власти, друзья мои – потому что это не были бомжи. Это была нормальная семья, которая проживала в ненормальных условиях. Подвал площадью 35 квадратных метров, подвальное помещение с зарешеченными окнами, единственным выходом, туалетом в коридоре, там еще таких четыре, по-моему, и, соответственно, ванной комнатой. Кто виноват в этой истории? Разбирались журналисты разные. Дим?

Д.Т.: Вот сразу же так бросаться – кто виноват… Ну, во-первых, мне совершенно непонятно невнимание властей в этой ситуации, потому что ситуация ненормальная, мы все это видим, мы все это понимаем. Но с другой стороны, быть может, опять же семья как-то недостаточно обращала внимание…

О.Р.: На кого?

Д.Т.: …на себя.

О.Р.: На что?

Д.Т.: Ну вот, на сложившуюся ситуацию.

О.Р.: Смотрите, я сейчас не говорю о вине, сейчас мы будем разные аспекты этой истории разбирать. Вот цитата, которую произнес министр образования Николай  Карпушин в разговоре с корреспондентом «Пермских новостей», как бы подыто… ну я не знаю, высказывая свою собственную точку зрения по этой ситуации. Я зачитываю, друзья, Николай Карпушин: «Это безответственность двух сторон, семьи и власти, причем отца семейства в первую очередь».

Д.Т.: С одной стороны, Олег, до эфира я согласился с Карпушиным. С другой стороны, скажем так, я согласен, но не из уст чиновника это должно быть произнесено. Вот я в принципе эту точку зрения разделяю. Но когда это произносит человек, облеченный властью и в принципе так или иначе ответственный за эту ситуацию, да? То это уже сложнее.

О.Р.: Я еще для радиослушателей одну цитату господина Карпушина произнесу: «Почему  восемь детей жили в однокомнатной квартире?» Министр образования спрашивает.

Д.Т.: Интересно.

О.Р.: «Может быть, мы об этом никогда и не узнали, если бы не пожар».

Д.Т.: Вот, собственно, Олег, как-то не отслеживал, что называется, но, собственно, семья обращалась куда-то?

О.Р.: Конечно, конечно. Конечно.

Д.Т.: И везде говорили там…

О.Р.: …«земли нет на постройку дома».

Д.Т.: «Земли нет», «встаньте в очередь», там еще что-то.

О.Р.: «Квартиры не будет, можно в очередь не вставать», да? «Переселяйтесь вон в те трущобы у железнодорожной станции». С печным отоплением, без горячей воды.

Д.Т.: То есть из слов министра мы можем сделать вывод, что даже такой элементарной штуки, как реестр подобных семей, где такое количество детей – ее не существует.

О.Р.: Я сейчас для радиослушателей. Знаете, я залез в Интернет и попытался найти число многодетныз семей в Пермском крае. То есть вот смотрите, у этой семьи восемь детей, мало того, мама была беременна двойней. Восемь детей. Я не нашел цифры. Я могу только предполагать, что этих семей мало, что их как бы не сотни, не тысячи.

Д.Т.: Знаешь, насколько я помню, в советское время маме, которая воспитала такое количество детей, давали орден.

О.Р.: «Мать-героиня». 10 детей – он автоматически присваивался.

Д.Т.: Что касается невнимания к этим семьям, то это было невозможно. Эти семьи видели, знали, о них в газетах писали.

О.Р.: Они на учете должны, понимаешь?

Д.Т.: Вот. А тут даже учета нет, получается.

О.Р.: Смотри, давай попробуем еще два аспекта разобрать. Первое – является ли эта история отражением ситуации социальной политики Пермского края? То есть в ней, как в линзе?

Д.Т.: То есть лакмус такой. Если ужэ на это внимания не обращают, на что тогда вообще обращают внимание.

О.Р.: То есть у меня создается ощущение, что социальная политика Пермского края и вот то, что говорит Николай Карпушин, что мы бы о них и не узнали и то, что говорят чиновники местные и региональные, обвиняя во всем семью, и то, что они, когда им там приводят свидетельства – ребят, там не было голодных детей, там не было неодетых детей. Родители не пили, это не бомжи.

Д.Т.: Это была нормальная ситуация, нормальная семья, где все были сытые, обутые, одетые.

О.Р.: Ну, скажем так, в меру достатка.

Д.Т.: Я понимаю. Я думаю, мало у кого из среднестатистических людей хватит средств содержать такую семью.

О.Р.: Да. И на самом деле чиновники говорят – вы ничего не знаете. Вы ничего не знаете. То есть журналистам отказались предоставлять данные о том, какую конкретно помощь оказывали семье местные органы соцзащиты.

Д.Т.: Это вообще норма жизни для наших чиновников в последние годы – отказывать в предоставлении информации.

О.Р.: Может быть, запросы что-то дадут, с них взяли показания в прокуратуре, будут разбираться. И у меня еще один вопрос, Дима, на сей раз к тебе, наверное. Скажи, пожалуйста, эта ситуация может повлиять на совершенно политическое решение, на назначение госпожи Бербер и вхождение ее в правительство Пермского края?

Д.Т.: Знаешь, просчитывать здесь какие-то риски для госпожи Бербер… Ее могут оставить «и.о.», подождать, что называется, когда волна уляжется.

О.Р.: Это ведь она за это отвечала? Или кто за это отвечал? Или за это отвечала госпожа Галицына?

Д.Т.: …соцзащита. Нет, тут тот, кто отвечает за соцзащиту, непосредственно, конечно, министр, да?

О.Р.: Министр сменился. У нас сейчас вот вице-премьер есть.

Д.Т.: Возможно, это будет, но вот предугадать что-либо, будут ли сделаны какие-то выводы, потому что тот же самый Олег Анатольевич Чиркунов в своем доблестном блоге, кроме фиксации факта, больше ничего не написал на моей памяти.

О.Р.: Хорошо, тогда обратная ситуация. Как ты думаешь – у нас есть парламент, Законодательное Собрание, у нас есть разные группы борющиеся. Должны ли депутаты этот вопрос, что называется, экстраполировать? Экстраполировать трагедию в Моховом на ситуацию в системе соцзащиты и персонально на госпожу Бербер?

Д.Т.: Тем более, если проводить параллели, после пожара в «Хромой лошади» депутаты очень так хорошо на это все отреагировали. По идее, должны, другое дело, что настоящих буйных мало.

О.Р.: Почему, у нас же есть те, кто считает себя буйными. Называет себя буйными.

Д.Т.: Да, да, некоторые остались. По идее, должны. Но понимаешь, у нас сегодня настолько, так вот глупо звучит, власть оторвана от народа, а точнее говоря, власть не зависит от народа, что они могут это сделать, если это принесет им определенные политические дивиденды.

О.Р.: Слушайте, а давайте я предложу радиослушателям голосование. Вообще мы не очень планировали в этой программе «голосовалки», но в данной истории хотел бы вас попросить ответить на вопрос: скажите, пожалуйста, должны ли депутаты Законодательного Собрания инициировать… я не знаю, как это назвать? Отставку, не назначение…

Д.Т.: …быть может, там доклад, отчет.

О.Р.: Не-не-не, подожди.

Д.Т.: И по итогам отчета уже принять, да.

О.Р.: Вот чтоб она не заняла эту должность заново, как это сказать-то.

Д.Т.: Не назначение.

О.Р.: Не назначение, да. Должны ли депутаты Законодательного Собрания инициировать не назначение Екатерины Бербер на должность куратора социального блока.

Д.Т.: С другой стороны, Олег, нужно всегда давать человеку, что называется, шанс. Шанс объясниться и уже по итогам этих объяснений принимать решение.

О.Р.: Я ж говорю – инициировать, я ж не говорю – принимать. Как минимум, да…

Д.Т.: Нет, они и не могут принять.

О.Р.: Хорошо. Те, кто считает, что должны – 261-88-67. Те, кто считает, что госпожа Бербер не относится к этой истории непосредственно, это дело муниципалитета, местных властей, это туда надо все, а Бербер тут вот ни при чем. Для вас 261-64-00. Итак, кто согласен, что эту историю надо разбирать на уровне вице-премьера и на уровне Заксобрания, 261-88-67. Те, кто считает, что не надо, 261-64-00. Поехали. Сейчас давайте дадим вам две минуты проголосовать и пока почитаем ваши сообщения на ICQ. Вы голосуете 261-88-67, кто считает, что госпожу Бербер надо…

Д.Т.: Убрать.

О.Р.: Убрать из правительства. 261-64-00, кто против. По поводу пожара в Моховом. Так, Антон: «мне кажется, власть обалдевает оттого, что народ вообще слышит и видит их действия и мешает их делам через общественное мнение».

Д.Т.: То, что народ вообще существует, гадство.

О.Р.: Ну, это вообще мешает.

Д.Т.: Это всегда мешает жить, да.

О.Р.: Дальше. Давайте посмотрим. Слушайте, я могу закрывать голосование.

Д.Т.: Все понятно абсолютно?

О.Р.: Все понятно. Можно было бы закрыть голосование. 92% в настоящий момент за то, чтобы госпожа Бербер, чтобы этот вопрос на уровне Заксобрания разбирался. Давай подождем.

Д.Т.: Может быть, все-таки разберутся, раз они на этот раз этого сделать не успели.

О.Р.: Хорошо, к следующей теме. История абсолютно другая, экономическая история с сайта «Федерал Пресс», ее читали на этой неделе больше всего.

Д.Т.: Итак, Интернет-сайт «Федерал Пресс», информагентство пишет об отчете Контрольно-счетной палаты, об эффективности деятельности Региональной энергетической комиссии в той части, где анализировалась деятельность РЭК, в части регулирования цен и тарифов на энергетический ресурс. Специалисты КСП пришли не очень-то к утешительным выводам – то, что тарифы по большей части этих ресурсов на их поставку были завышенными, что касается воды, что касается теплоэнергии, что касается электроэнергии. И таким образом был нанесен ущерб экономике Пермского края. В ответ на это глава региональной энергокомиссии заявил, что выводы КСП некорректны, и в той части, которая касается тарифного регулирования, мы видим попытку экспертов КСП провести анализ финансово-экономического регулирования, и в этой части выводы аудиторов не соответствуют действительности.

Д.Т.: Ивашкин добавляет, что у комиссии не было должного количества документов для анализа, несмотря на то, что РЭК предлагала эти документы предоставить, комиссия их почему-то не принимала.

О.Р.: Значит, смотри. КСП говорит – «нам не давали документы».

Д.Т.: Не давали. РЭК говорит…

О.Р.: «Мы вам давали документы».

Д.Т.: Нет, «предлагали взять».

О.Р.: КСП говорит, вы… «В общем, вы неэффективно формировали тариф, - она говорит, - и вы подавали неправильные данные для формирования тарифов». Говорит КСП. РЭК говорит – «мы все делали правильно, а вы, паразиты, плохо читали документы».

Д.Т.: Да, «вы делали свой отчет на основании неполного комплекта документов». И собственно говоря, это отчасти подтверждает и руководство тех самых компаний, которые были, скажем так, выгодополучателями. Поэтому тарифы, которые подвержены его сумме.

О.Р.: Прекрасная совершенно реплика от радиослушателя: «Вы слышали когда-нибудь спор двух ребятишек из детского сада? Я сейчас слышу то же самое».

Д.Т.: Вот примерно да.

О.Р.: То есть ты можешь объяснить, что там происходит?

Д.Т.: Есть другая чудесная фраза русская, спор немого с глухим. И полное ощущение, что две стороны не могут встретиться, сесть за стол и, вместе пообщавшись, прийти к какому-то выводу, и запросить необходимые документы, и сделать нормальный вывод.

О.Р.: То есть имеется в виду КСП и РЭК?

Д.Т.: Да-да.

О.Р.: А ты уверен, что они хотят взаимодействия?

Д.Т.: Это уже второй вопрос, профессор.

О.Р.: Почему?

Д.Т.: Нет, в последнее время уже складывается ощущение, что… Нет, я здесь не принимаю ничьей стороны, естественно, потому что я не могу этого сделать по морально-этическим соображениям. Складывается такое ощущение, что Контрольно-счетная палата ставит перед собой задачу прямо вот найти, найти что-то, вот такой интерес.

О.Р.: Да наконец-то.

Д.Т.: С одной стороны, да. С другой стороны, давайте все-таки как-то договариваться именно в части переговорной, именно чтобы отчеты были полными. Хотя сомневаться в профессионализме сотрудников КСП я не могу, потому что…

О.Р.: Слушайте, а по эфирному ICQ 404582017, друзья, ваше мнение. Смотрите, КСП поругалась со страшной силой с РЭКом. Обе стороны обвинили друг друга в непрофессионализме, не предоставлении документов. КСП заявила, что РЭК совершенно не обоснованно формирует тариф. А РЭК говорит, что КСП неправильно это дело считает. У меня к вам совершенно детский вопрос, ну, поскольку это детский сад. Вот там у вас в детском саду мальчики дерутся и приглашают друзей – вот вы кому верите? Коле или Мише? Сергею Бо… ой, извините. Я не помню, кто у нас директор РЭК. Хотя иногда складывается ощущение, что Сергей Богуславский и есть директор РЭК.

Д.Т.: Нет, он всего лишь депутат и даже без каски.

О.Р.: Нет, он же директор ТГК-9.

Д.Т.: В отчете КСП речь идет не только о ТГК-9. Тут и Пермэнергосбыт, и тарифы на МРСК Урала, но оговорюсь, к компаниям претензий нет. Есть претензии к тем, кто тарифы устанавливает.

О.Р.: Естественно. А как? Подождите, вот смотрите, друзья. Нас спрашивают: «а какое отношение РЭК имеет к ТГК-9»? Формально, друзья мои, никакого. Давайте еще раз разбираемся в сути. Дим, ты меня поправляй.

Д.Т.: Ага, давай.

О.Р.: Каждый год Региональная энергетическая комиссия устанавливает тарифы на энергоресурс. Сколько мы с вами, и не только мы с вами, бизнес, предприятия должны платить за электроэнергию, тепло, воду.  На основании чего она это делает? На основании чего она, Дим, это делает?

Д.Т.: Ну собственно, на основании различных экономических показателей, в том числе данных, которые предоставляют организации-поставщики и производители, где они обосновывают, сколько средств им нужно для того, чтобы ресурс произвести, сколько средств им нужно, чтобы произвести амортизацию, сколько средств им нужно на инвестиции, что вследствие этих инвестиций будет иметься.

О.Р.: Вот. Главным источником, кроме макроэкономических показателей, (???неразборчиво) там инфляция, еще что-то, то, что заявлено Минфином, главным источником информации для РЭКа являются данные, поставляемые им компанией. Друзья, вы понимаете, да, меня? То есть ТГК-9 поставляет РЭКу, например, ТГК-9 или там «НОВОГОР», поставляет данные, в которых написано, что согласно их ТГК-шным расчетам или НОВОГОРовским, один кубометр воды должен стоить столько-то. Задача РЭКа… А какова задача РЭКа, Дима?

Д.Т.: Посчитать все и установить тот тариф, который, по мнению специалистов РЭКа, будет максимально справедливым.

О.Р.: Критично отнестись к тем данным, которые предоставляют компании?

Д.Т.: Естественно, что все они должны быть проверены, проверены аудиторами.

О.Р.: Ну вот насколько я понимаю, в этом и есть, друзья, собственно, вопрос.

Д.Т.: Да, да, да, должность руководителя РЭК, Павел Ивашкин вот, на этот раз он очень хорошо все прокомментировал, но обычно он очень мало общается с прессой, я его вполне понимаю.

О.Р.: «По большому счету» - эта программа в эфире «Эха Перми», Дмитрий Торбеев…

Д.Т.: …и Олег Русских…

О.Р.: …в этой студии, Сергей Слободин за звукорежиссерским пультом. Друзья, 6690 рублей – такова величина прожиточного минимума за 2011 год. Почему мы вдруг об этом…

Д.Т.: Это в год или в месяц?

О.Р.: В месяц, конечно.

Д.Т.: Слава Богу.

О.Р.: Это величина прожиточного минимума. При этом, друзья, внимание. Вот передо мной таблица. Дело в том, что на этой неделе «Российская газета» разродилась огромной, гигантской таблицей социально-экономического развития регионов. Там огромное количество факторов. И в том числе там есть вот эта с разбивкой по округам и так далее. Значит так, друзья, почему именно 6690 – потому что именно в Пермском крае 6690, минимальный прожиточный минимум, самый высокий среди регионов Приволжского федерального округа, и вообще входит, если исключить…

Д.Т.: Москву и Санкт-Петербург.

О.Р.: Москву и Санкт-Петербург, Сибирь и Дальний Восток, регионы со сложной доставкой, Пермский край будет входить у нас в число регионов с самым большим прожиточным минимумом.

Д.Т.: У нас богатые люди, Олег.

О.Р.: Ваши комментарии, друзья мои, ко всем. 404582017 эфирное ICQ. Смотрите, теперь с этим цифрам еще некоторые маленькие для Дмитрия Торбеева, ну и для вас, друзья. Минимальный прожиточный минимум для трудоспособного населения, для нас с тобой, Дмитрий, 7194 рубля…

Д.Т.: Черт, не дай Бог услышит руководство, оно мне срежет зарплату.

О.Р.: Для ребенка – 6510. Друзья мои, например, содержать ребенка в республике Татарстан на, внимание 1600 рублей в месяц дешевле, там 4900, в Татарстане соседнем. Внимание – в Саратовской области 5100, в Марий Эл 4900, в Мордовии 5200. В Удмуртии, Чувашии, Пензенской области тоже 5100-5200. у нас в Пермском крае содержать ребенка почти на 25% дороже, чем в соседних регионах. Почему?

Д.Т.: Из тех регионов, которые ты перечислил, мы, наверное, самый северный. Давай свалим на это.

О.Р.: Слушай, я могу сказать, что в Екатеринбурге соседнем, любимый наш с тобой регион…

Д.Т.: Кстати говоря, вот с ними-то сравнить.

О.Р.: Я сейчас могу ошибиться, у меня под рукой нет большой таблицы. Там цифра была 5700.

Д.Т.: То есть поменьше, понятно.

О.Р.: Нет, разрыв есть. Он существует, он здоровый. Он просто не 25%, а 15, к примеру, но он есть.

Д.Т.: В сравнении да, это очень большой разрыв.

О.Р.: Соседний регион. Почему? Можете ли вы друзья мои, я сейчас обращаюсь ко всем радиослушателям, 404582017 эфирное ICQ, 261-88-67 телефон прямого эфира, можете ли вы сформулировать причины, почему у нас дорого жить? Дорого.

Д.Т.: Вопрос еще довольно забавный в связи с тем, что если сравнивать внутренний региональный продукт – я думаю, что здесь мы не впереди планеты всей.

О.Р.: Но и не в конце, отнюдь.

Д.Т.: Не в конце, безусловно. Нефтяники с калийщиками делают свое дело.

О.Р.: Меня тут спрашивают про все остальные – у нас, я вас уверяю, вполне приличные показатели по многим позициям. И по производству ВРП, по внутреннему региональному продукту, и по бюджету. У нас, кстати, кроме нас и Чувашии, в Приволжском федеральном округе вообще нет профицитных бюджетов.

Д.Т.: Ну, профицитный бюджет – это, скажем так, не показатель жуткого благополучия.

О.Р.: 261-88-67, здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Меня зовут Александр. То, о чем вы говорите, слагается из двух составляющих. Прожиточный минимум определяется по корзине. А корзина – это набор, который утвержден законом Пермского края. Поэтому (??неразборчиво) больше продуктов, корзина будет дороже. Это одна часть. Теперь вторая часть – цены. Еслит цены выше, прожиточный минимум методом перемножения, 100 грамм мяса на месяц, умножаем на цену, которую дают органы статистики, получаем величину. Дальше все складывается. Отсюда получается то, что получается.

Д.Т.: То есть, проще говоря, дело не только в цене, но и в том, что корзины могут быть в разных регионах разные.

О.Р.: Ребятки, тихо-тихо-тихо. Спасибо вам огромное. Вы абсолютно правы, да. Я прошу прощения, что я вас прерываю, есть одна история в этой штуке. Росстат все это подравнивает по методикам.

Д.Т.: В плане «подравнивает»?

О.Р.: Ну, они подравнивают. То есть продуктовые корзины подравниваются.

Д.Т.: То есть вне зависимости от того, в каком регионе какой закон принят и что в него вкладывается?

О.Р.: Конечно, Росстат – у Росстата общая методика, позволяющая выводить цифры, которые были бы корректны при сравнении.

Д.Т.: То есть дело в ценах, и только в ценах, получается.

О.Р.: Не знаю.

Д.Т.: Но если набор одинаков.

О.Р.: Есть там цены, другое дело, кроме продуктовой корзины, входит ли сюда же та же соцпомощь – льготы, деньги, бесплатное образование. Я просто про детей опять же, я про детей.

Д.Т.: Прожиточный минимум на моей памяти – это как раз тот набор продуктов и товаров, которые ты должен иметь, чтобы ноги не протянуть. Добрый день, слушаем вас.

Слушатель: Я еще на связи с вами.

Д.Т.: Да, слушаем вас внимательно еще раз.

Слушатель: Я хочу пояснить и по этому вопросу. Наша потребительская корзина для детей имеет отклонение от федеральной корзины по показателю поездок, количеству транспортной услуги. Да, действительно, корзина региональная составляется по рекомендациям федеральным, но регионы имеют право на отклонение. Так вот, когда необходимо, Законодательное Собрание, исполнительная власть говорит, что мы идем в строгом соответствии с федеральными нормами. Но как вот выяснилось в последнее время, показатель для детей от 7 до 15 лет у нас стоит – 396 поездок. Хотя федеральный показатель – 600 поездок. Это разница в 200 рублей, то есть на 200 рублей занижена у нас стоимость корзины для детей от 7 до 15 лет. Вот такие примеры. Кстати, интересная вот какая вещь. Мы недавно анализировали потребительскую корзину. И вот цена… То есть потребительская корзина состоит из продуктового набора, непродуктового набора, услуг и так далее. Так вот, самое интересное, что колебание цен по продуктовой части зимой растет, летом и к осени уменьшается. (???неразборчиво) самое интересное, что к зиме она не увеличилась, а уменьшилась. У нас, если вы внимательно посмотрите, прожиточный минимум уже три квартала стоит на месте. Почему он стоит на месте? Потому что такая норма закона. Если реальная расчетная цена ниже, то остается та цена, которая достигла максимального размера.

О.Р.: Секундочку, не отключайтесь, пожалуйста, у меня к вам вопрос и к Диме, наверное, тоже. Смотрите, колллеги, пишут мне следующее, что ребят, пишут нам сюда по ICQ, что ведь на практике уровень прожиточного минимума в развитых странах, как правило, выше, чем в развивающихся и в регионах то же самое. По сути дела, пишут нам радиослушатели, чуть более высокая, более высокий прожиточный минимум свидетельствует о том, что в Прикамье живут лучше.

Д.Т.: Ну я и начал с того, что у нас живут богатые люди.

О.Р.: Вы как думаете, я к радиослушателю нашему обращаюсь?

Слушатель: Нет, это не соответствует действительности. Потому что показатель прожиточного минимума, это то, как исполнительная власть доказала депутатам, сколько нужно дать масла, сметаны, мяса, наволочек и так далее при утверждении закона о прожиточном, о потребительской корзине. Закон о потребительской корзине – это набор абсолютных показателей, продуктов и их количественная величина. А прожиточный минимум – это простая арифметика. Это текущие цены. Поэтому, если считать…

О.Р.: Скажите, пожалуйста, я понимаю, что я примитив в данном случае – то, что в Пермском крае прожиточный минимум выше, и значительно выше, чем в соседних регионах, о чем говорит эта цифра?

Д.Т.: Скорее всего, говорит о том, что у нас цены выше. Потому что по набору корзины мы примерно приджерживаемся федеральных нормативов с небольшими отклонениями. Поэтому я утверждаю, что увеличенная величина не говорит о том, что мы лучше живем, а то, что цены у нас выше, потому что цены дает облстат. Там простая арифметика – количественные показатели в законе о корзине умножаются на те цены, которые предоставляет облстат. Облстат ежеквартально делает (???неразборчиво) по всем ценам, которые включены в потребительскую корзину, и предоставляет их Минсоцразвития. Минсоцразвития осуществляет арифметическое действие и выдает каждый квартал цену прожиточного минимума. Вот и вся история.

О.Р.: Спасибо. Ты согласен с тем, что главная, основная история прожиточного минимума в том, что в Пермском крае выше цены?

Д.Т.: Да, вопрос цены, то есть мы больше тратим на еду.

О.Р.: Друзья, заводите продукты из соседних регионов, занимайтесь импортом-экспортом. Это была программа «По большому счету». Мы вас считали и будем считать, а вы не переключайтесь, слушайте «Эхо», до свидания.

Д.Т.: До свидания.