Портрет первого читателя и критика Астафьева - его супруги Марии Астафьевой-Корякиной

В студии Нина Соловей, за пультом звукорежиссера Мария Зуева. Напомню, в рамках этого часа прозвучат отрывки из произведений Астафьева, в частности, «Последнего поклона». В середине часа я опять принесу в студию билеты на события, которые состоятся в рамках X юбилейных Астафьевских чтений. Это билеты на спектакль МХАТа, и на концерт «Созвучие», плюс сборник, выпущенный в рамках Астафьевских чтений «Наедине с Астафьевым».

Первая часть разговор посвящена, как всегда, творчеству и судьбе Астафьева. Так случается в жизни многих удивительных людей, что их судьбу определяют те, кто рядом с ними. Возможно, если бы во время войны Виктор Петрович Астафьев не повстречал Марию Семеновну, с которой прожил всю жизнь, которая была его правой рукой и его половиной, которая его увезла в Чусовой, где он издал свой первый рассказ, а потом они вместе жили в Перми, где он написал огромное количество произведений - неизвестно, как бы сложилась судьба этого писателя. 16 ноября исполнился ровно год с того дня, как ушла из жизни Мария Семеновна Астафьева-Корякина. Поэтому сегодня наш эфир мы посвящаем именно жизни и, кстати, творчеству этой удивительной женщины. В нашей программе принимает участие исполнительный директор музея «Пермь-36», который проводит Астафьевские чтения, Татьяна Георгиевна Курсина.

Татьяна Курсина: Добрый вечер.

Татьяна Георгиевна пришла в студию не одна. Представьте, пожалуйста, нашу спутницу.

Татьяна Курсина: Я очень рада, что в эфире впервые с радиослушателями поговорит самый близкий человек семьи Астафьевых-Корякиных, Ольга Николаевна Хорошунова. Ольга Николаевна всю жизнь прожила в Перми, практически всю свою сознательную жизнь не просто знала Виктора Петровича, Марию Семеновну и их детей, а жила в этой семье всякое лето, дружила с их детьми, прекрасно знала все окружение Астафьевых и была просто родным человеком. Поэтому такой подарок Нина Соловей приготовила, и я тоже постаралась. Ольга Николаевна Хорошунова готова рассказать и ответить на вопросы радиослушателей и ведущей.

Добрый вечер, спасибо, что пришли.

Ольга Хорошунова: Добрый вечер.

Быть и жить рядом с художником – это непростое дело. Нужно обладать и какой-то великой мудростью, и умом. Скажите, пожалуйста, какие у вас остались личные воспоминания и об этой паре, и об их отношениях?

Ольга Хорошунова: Я вкратце хочу сказать, что вошла в их семью, можно сказать, с 15 лет. Я училась с их дочерью Ириной, а потом вышла замуж за племянника Марии Семеновны, которого они воспитывали тоже в своей семье, кроме своих двоих детей. В результате, получается, на следующий год будет 50 лет, как я знаю их с 15-летнего возраста. Для меня это, конечно, были самые близкие люди. У меня рано умер папа, мне еще не было четырех, мама нас одна воспитывала, мне не хватало, может быть, отцовской ласки. Мама у нас тоже больной человек была, и я большей частью находилась в их семье, потому что с ними можно было обо всем поговорить.

Мария Семеновна была вообще удивительной женщиной. Она всегда нас, детей, друзей дочери, друзей сына и даже племянника – мы все были у них в квартире в семье – никогда не было, чтобы она кого-то чаем не напоила…

Попрекнуть, не дай бог, да?

Татьяна Курсина: Это не в правилах этой семьи.

Ольга Хорошунова: Были удивительные люди, мы везде с ними общались. Я никуда не ходила, нас три девочки было, и нас мама, конечно, воспитывала в строгости. А с ними я и на концерты стала ходить, они постоянно ходили на симфонические концерты. И я с ними только, можно сказать, полюбила музыку. Ходили вместе на футбол, на хоккей, ездили в Быковку, я с 15 лет в их прекрасной Быковке на даче.

А вы тогда уже понимали, с кем вам посчастливилось встретиться? Либо всё воспринималось как само собой?

Ольга Хорошунова: Я вот именно хочу сказать, что я даже не знала до тех пор… Они приехали в 1962 году, я пошла в восьмой класс. Их дочь училась вместе со мной. Пришла новая девчонка в класс, мы подружились. Она не говорила, кто у нее родители, и мы даже не знали до тех пор, пока не наступило 9 мая, праздник Победы, и к нам пригласили Виктора Петровича Астафьева поделиться с детьми впечатлениями о войне и все рассказать. Я тогда только ее спросила: «Так у тебя отец-то писатель, что ли?» Она говорит: «Да…» (смеются) Вот такие скромные дети были, потому что они тоже нигде не афишировали, что «мой папа писатель». Я только тогда узнала, и все в классе узнали, с кем мы учимся. Оказывается, дочка писателя, да еще какого.

Татьяна Курсина: Для всех других, кто познакомился с этой семьей или вошел в качестве знакомых, приятелей, было точно также. Никто никогда не подчеркивал нигде, никак это не звучало. Это всегда было очень естественно и не только не подчеркивалось, это было вообще дурным тоном, что ли, чтобы где-то по какому-то поводу кто-то с пафосом сказал: «Вы в семье (или доме) Астафьева!»

«Вы понимаете, где вы находитесь?» Татьяна Георгиевна, к сожалению, мало кто знает о том, что Мария Семеновна была не просто супругой, правой рукой писателя, а тоже, извините за выражение, творческой единицей, которая писала прозу и стихи. Можете рассказать об этой стороне ее жизни?

Татьяна Курсина: Мария Семеновна – это фабрично-заводская девчонка, которая выросла в Чусовом.

Закончила Лысьвенский механико-металлургический техникум.

Татьяна Курсина: Вот именно, но девочка, которая была полна патриотических чувств. Две сестры были, из семьи, в которой было 9 детей. Ушла на фронт с самыми искренними побуждениями. Прожила свою фронтовую биографию, вернулась с фронта с израненным солдатом, а он туда тоже пришел пацаном. Меньше всего ей тогда мерещилось, что это будет великий писатель. Просто её тянуло к книге и его тянуло к книге, и, мне кажется, на этой почве любовь их объединила.

По возвращению в Чусовой, мало что изменилось, кроме того, что любовь к книге одного вела к тому, что он стал писателем и писать стал именно в Чусовом, а Мария Семеновна… Ведь очень много семей распадается, потому что любовь разная. А здесь их это очень объединяло, это была пламенная страсть, не просто любовь. И тот, и другой очень много читали, пробовали себя. Виктор Петрович уже стал писателем в Чусовом, а Мария Семеновна росла, читая тексты Астафьева и любя литературу вообще, это называлось «работать над собой». Она постоянно трудилась, невероятно много прочла. Вы бы знали, сколько она наизусть знала прозы, а сколько, до конца жизни, до 91 года, она знала стихов! И с ней некому было помериться. Я не знаю ни одного человека, кто бы обладал такой совершенной памятью и таким запасом того, что не просто человек глазами пробежал, а прочувствовал. Она росла всю свою жизнь.

Когда она начала писать, когда первые вещи появились из-под ее пера, Виктор Петрович, как рассказывала она, не сказать, что пренебрежительно, но все-таки с неким высокомерием: «Ну-ну, еще и тут ты свое слово хотела бы сказать…» Но были строчки, вещи, которые создавала уже она, и Астафьев если и не завидовал, то говорил: «Маня, это здорово!» Он был мастер и богом избранный гениальный писатель, а Мария Семеновна шла вровень, если и отставала, то на один шаг. И именно это, на мой взгляд, определило судьбу семьи. Любая семья – это сложные отношения. Они друг другу соответствовали. Она была женой, другом – понятно. Она была ещё и секретарем, архивоведом…

Хозяйство нужно было вести еще, да?

Татьяна Курсина: Еще какое! Там были постоянно гости, режиссеры, актеры, репортеры, искусствоведы. Их всех надо было мало того что собрать за разговором, но и элементарно накормить. А советские годы – представьте, что это такое. Ее на все хватало. Она бегом делала одно-другое, пятое-десятое, была самым главным человеком в разговоре за этим столом и умела построить отношения, несмотря на нелегкий характер у Виктора Петровича, умела скрепить их, соединить близкие души. Это чрезвычайно важная черта ее характера.

Ольга Николаевна, вопрос к вам. Мария Семеновна родилась в Чусовом, потом ей пришлось переехать. Как она переживала этот переезд, каково ей приходилось жить на чужой для нее земле, стала ли она для нее родной?

Ольга Хорошунова: Вы имеете в виду Пермь?

Не Пермь – Вологду.

Ольга Хорошунова: Вологда - это и не ее, и не Виктора Петровича родина, там было нейтрально. А когда они переехали в Красноярск, она очень тяжело это переживала, потому что как-то очень далеко, во-первых. Вологда была поближе и к Перми, и к Чусовому, а Краснояск – все-таки далеко. Она из Вологды приезжала – сутки переночевал, и ты уже в Перми. А оттуда это ей лететь... Но все равно, даже при том, что они так далеко жили, пока были у нее и Виктора Петровича силы, приезжали в Пермь, и не один раз.

Она была такой «женой декабриста».

Ольга Хорошунова: Конечно, куда муж, туда и она.

Можно ли сказать, что она его в определенной степени оберегала от дурных людей, лишнего внимания? Как это проявлялось?

Ольга Хорошунова: Во-первых, если он работает, кто-то, если даже по телефону позвонил, межгород, надо с ним что-то срочно переговорить, она отрезала: «Отдыхает, не может подойти». Телефонную трубку брала только она и уже распоряжалась, можно ему с этим человеком разговаривать или нет. Потому что люди разные, и письма приходили стопками. Она все письма вначале читала сама. И если она чувствует…

...стоит тревожить или нет?

Ольга Хорошунова: Потому что, я знаю, и наши начинающие поэты, и прозаики еще в период, когда я была девчонкой, ходили к нему толпами: «Виктор Петрович, прочитайте рукопись, мои произведения…» А она им также говорила: «У него ведь еще и своя работа есть».

Татьяна Курсина: Хочу добавить, для всех своих, неважно, какая степень родства или знакомства, если вы жили в этом доме - боже упаси до обеда тревожить Виктора Петровича, занять его внимание, постучаться к нему в комнату, пересечься с ним. Это было святое время, рано утром и до обеда Виктор Петрович работал. А после обеда уже можно было надеяться, что возможна личная встреча, беседа и так далее.

Но я хочу вспомнить случай, когда один раз Виктор Петрович приезжал в Пермский край, это было в 1997 году. Он был в родной Быковке, последний раз рыбачил на ней и, кстати, «Астафьевские чтения» начинаются пятиминуткой, заснятой именно на этой рыбалке. Он был в Чусовом, прошелся по всем родным могилам, был у всех тогда еще живых близких ему пермяков. Когда Мария Семеновна разрешила ему поехать на Урал в 1997 году, она позвонила мне и сказала: «Таня, это ты?» Я ответила: «Я», - и сразу съежилась. Мария Семеновна мне жестким голосом сказала: «Откуда взяла, туда и положишь!» Ничего не надо было добавлять, я съежилась еще больше, положила трубку и поняла через свой опыт, как и кому она могла доверить и чего она требовала взамен от этого доверия. Она действительно была ангелом-хранителем этого человека.

Она была ведь и первым читателем его произведений. Могла ли Мария Семеновна сказать: «Виктор, пожалуй, перестроить нужно предложение…»

Ольга Хорошунова: Говорила, говорила. У него же было в первых произведениях, он ведь человек прямой, открытый, прошел войну, и он мог кое-где, извините меня, сматюкнуться. Она ему говорила: «Витя, люди разные, могут ведь не понять».

Татьяна Курсина: Но самое главное, что, становясь сама писателем, имея уже свой вкус, понимание слога, слова, художественного пространства, чем больше она становилась вровень, тем больше была важна ему как первый слушатель. Поэтому, конечно, музыкальность фразы он все больше доверял ее критическому взгляду. Он очень доверял Марии Семеновне, первые читки и вещи, услышанные ей, откритикованные ей, думал о том, что и как изменить. Самое главное, что Мария Семеновна это делала, понимая характер писателя. Она это делала, не задевая личные струны, говорила именно о художественном тексте. Конечно, это чрезвычайно важно, и в этом качестве Мария Семеновна была непревзойденна.

Я нашла ее воспоминания, в частности, она пишет: «Ни разу Виктор Петрович не сел за пишущую машинку! «Пастушку» я ему 11 раз перепечатывала, «Кражу», «Царь-рыбу», да что ни возьми, а он не работал». Работал он, конечно, это такая шутка.

Ольга Хорошунова: Я просто хочу добавить к этому, что его почерк был настолько корявый, что никто не мог прочитать, кроме нее. И ей пригодилось, она была первый читатель.

Татьяна Курсина: Памятник при жизни нужно было Марии Семеновне за это поставить! Кроме того, что она весь архив Астафьева разобрала - что было написано для зарубежья, России, библиотек, что можно было подарить, что касается фотографий… Вы себе представить не можете, ни один архив, имеющий в штате сотню человек, не сделал бы то, что сделала Мария Семеновна. А сколько она подготовила и отослала через «Пермь-36» в краевой архив из своих фондов в фонды краевого архива, она сделала это для всех хранилищ. Короче говоря, она ушла из жизни только тогда, когда сделала всю работу.