Общественники намерены проверить качество ЕГЭ

Евгения Романова: У нас несколько советов. Олег Заяц – это другой совет?

Юрий Бобров: Это один и тот же совет. Владимир Морозенко и Олег Заяц в этом смысле, по-моему, коллеги. Владимир у нас на связи. Итак, буквально цитируем заголовок: «Общественники назовут цену успехов пермских школьников на ЕГЭ».  Вы считаете, что наши чиновники от образования, а именно департамент образования администрации города Перми искусственно создает высокие выпускные баллы пермяков, не допуская до экзаменов некоторых слабых учеников. Это очень громкое заявление. Насколько оно соответствует вашим подозрениям, как минимум?

Юрий Бобров: Владимир,  давайте сразу точки над i расставим.  Это уже некоторое обвинение или это пока некоторое подозрение?

Владимир Морозенко:  Я могу сказать, что два месяца назад еще, когда было опубликовано в Интернете открытое письмо Басаргину родителями и педагогическим коллективом школы № 114, там уже было озвучено, что не все дети доходят до вступительных экзаменов, не все ученики, которые 1 сентября учились в 11-м классе, допускаются до экзаменов.

Юрий Бобров: А теперь о механизме подмены.

Владимир Морозенко: Механизм есть. Интервью Микова я лично слышал, который описывал, как в статусных школах умеют выдавливать неугодных учеников. Миков прекрасно это все описал, как весь коллектив педагогический иногда оказывает давление  сначала на родителей, потом на детей, то есть вынуждает ребенка уйти.  То же самое происходит и с выпускниками, механизм такой же, то есть создают невыносимые условия. Ребенок иногда просто сам уходит, а иногда родителей вынуждают, чтобы они писали заявление  о том, что ребенок отказывается сдавать экзамен. Причины разные – по состоянию здоровья, или семья переезжает в сельскую местность. И школы избавляются таким образом от ученика, который может  действительно подпортить статистику по результатам ЕГЭ.

Юрий Бобров: И, безусловно, один из основных, наверно, моментов, я уверен, что и сами чиновники вам будут задавать именно этот вопрос, и у нас, Евгения, он такой же -  номера, примеры, школы, факты.

Евгения Романова: Какие номера? Это элитные школы?

Владимир Морозенко:  Нет, я думаю, здесь те школы, где директора  действительно очень серьезно относятся вот к этому рейтингу, которые боятся  оказаться в хвосте рейтинга.  Вот те школы, там директора готовы пойти на такие махинации. А я знаю  директоров школ, которые принимают таких детей, которых отчислили в середине года, пытаются выдавить.  Они принимают таких детей, не боясь, что эта школа покажет плохие результаты  ЕГЭ. 

Евгения Романова:  То есть, Владимир, не назовете нам номера этих школ, это секрет, да?

Владимир Морозенко:  Я могу сказать, что в письме Басаргину адресованному, там упоминалась школа № 43.  Эта информация была опубликована в письме.

Евгения Романова: Это специализированная  школа?

Владимир Морозенко: Это школа, которая сейчас имеет бренд такой -  это школа дизайна.

Юрий Бобров: Скажите, Владимир,  есть ли у вас потребность, и имеет для пермской в целом общественности смысл сейчас как-то персонализировать, сделать адресными подобные проблемы? Вы принимаете обращения со стороны родителей, детей,  педагогов…

Владимир Морозенко:  С удовольствием мы бы эту информацию получали. У нас есть юристы, которые помогут, не в первый раз уже  мы такую работу выполняем. Мы помогали с детскими садами. У нас юристы составляли грамотные обращения в прокуратуру, в суд, и мы помогали родителям добиваться мест для детей в детских садах.  Так что у нас есть юридическая помощь. Мы готовы и здесь тоже помочь родителям, которые хотят защитить права своих детей на получение аттестата по окончании школы.

Юрий Бобров:  Когда вы говорите о том, что директор и педагогический коллектив элитной школы выдавливает ребенка с низкими знаниями накануне сдачи ЕГЭ, чтобы улучшить собственные результаты, собственную статистику, это математически понятно, это укладывается в некоторую общую канву.

Владимир Морозенко: Да, я как математик, могу сказать: достаточно каждого двадцатого ребенка, который может показать  плохие  результаты, одного  из 20 уволить по всей Перми равномерно во всех школах, и это почти  на 2 процента  может поднять результаты ЕГЭ. А у нас с Самарой разница в десятых долях.

Юрий Бобров: Потрясающе.  Нос в нос, спина в спину идет соревнование-спринт городов по результатам ЕГЭ. Но ведь нельзя детей просто взять и в никуда уволить. Если ты их исключаешь из элитной школы, они сдают в обычной.

Евгения Романова: Их в какой-то в одной всех принимают?

Владимир Морозенко: Ребенок, который из одной переходит школы в другую, на среднем это не сказывается. Средний результат  по Перми сохраняется. Но есть другие ситуации, когда ребенка просто не допускают к сдаче экзамена ни в какой школе. То есть он не уходит из школы, его просто не допускают до экзамена.  Ему выдают справку вместо аттестата.

Юрий Бобров: Сейчас закон это позволяет сделать, да?

Владимир Морозенко: Да. И он имеет право через год прийти в ту же самую школу и еще раз попытаться сдать, вернее, ликвидировать те долги, которые у него были, и получить возможность сдавать экзамен в виде ЕГЭ в этой школе, тогда через год он придет, и будет у него попытка реализована.

Юрий Бобров: Владимир, мы можем предположить,  что наше соревнование с Самарой в этом смысле нечестное. А  если предположить, что все жульничают точно  таким же образом, исключая, выдавливая детей, выдавая им справки, не давая сдать ЕГЭ сразу, таким образом поднимая собственные результаты, может быть, это соревнование жулика с жуликом, поэтому ничего  страшного?

Владимир Морозенко:  Может быть. Но это очень сильно зависит от личности главы департамента. Я знаю, что ныне действующий глава департамента очень сильно зациклен на показателях ЕГЭ, потому что это козырь, которым постоянно департамент козыряет  и показывает, что у нас все благополучно в системе образования.  

Юрий Бобров:  Не боитесь ли вы, Владимир, что как общественная структура, как общественный институт вы сейчас, ввязавшись в эту драку, будете вынуждены защищать лодырей, двоечников, негодяев, хулиганов школьных… Иванов Семеновых в худшем их смысле?

Владимир Морозенко:  Вы знаете, могут быть ситуации, когда ребенок перестает посещать школу.  Но это опять-таки сигнал для департамента, потому что сейчас ученики жалуются на то, что вместо того, чтобы выполнять учебную программу, вести урок, как мы  когда-то учились в наше время, по учебнику, следовать учебнику, выполнять программу учебную, учитель вместо этого  натаскивает на ЕГЭ.  И неинтересно становится обучение, и я понимаю некоторых учеников, которые  теряют интерес к учебе и просто уходят  из школы. Но это опять-таки сигнал для департамента.  Нужно посмотреть, что происходит в школах на уроке. Вместо того, чтобы читать дисциплину, преподавать, как это требует учебная программа, учитель тратит время на натаскивание. А сколько родителей финансово репетируют потом эти ЕГЭ.

Юрий Бобров: Итак, мы обозначили, что вы ждете обращение от родителей, учителей, может быть, даже и учеников на подобное давление, но суть  новости о том, что вы сделали запрос в департамент образования. Что вы спрашиваете, когда вы ожидаете получить результаты? 

Владимир Морозенко: Я думаю, что через месяц, не  ранее, как у нас обычно любят чиновники отвечать на конкретные вопросы. Нас интересуют цифры, сколько учеников поступили в 11-й класс и сколько в результате в конце учебного года были допущены  до экзамена. Конечно же,  эта разница, ее можно математически исследовать  и показать, насколько она могла бы  исправить  тот результат ЕГЭ, который у нас официально озвучивается департаментом.

Юрий Бобров: Когда вы будете считать эту кампанию выполненной? Что должно произойти?

Владимир Морозенко:  Я думаю, что в первую очередь департамент должен озвучить эту проблему. У нас вот так  ?????? (неразборчиво) чиновники никогда не озвучивают проблемы свои и пытаются вводить какие-то  нововведения,  при этом не озвучив саму проблему, поэтому общественности непонятно, почему  такие шараханья. Почему вдруг сегодня то, а завтра другое? То есть закулисно, конечно, они там понимают эти проблемы, наверняка о них знают, и какие-то, может быть, предпринимают попытки. Но поскольку это не озвучивается, общественность не понимает мотивов действия департамента. И вот эти  шараханья  в сторону непонятны общественности. Мы хотим прозрачности.