"Как ни странно, в годы войны не исчезло ни одно направление деятельности галереи. Были выставки, шла научная работа", - Тамара Шматенок, искусствовед

- Добрый день и с праздником, дорогие пермяки, и все, кто сейчас слушает волну 91.2 FM. Конечно, мы говорим сегодня о времени войны, о памяти о войне и не могли обойти стороной историю, связанную с художественной жизнью тогда нашего города. Тогда это был город Молотов. В годы войны в Пермь, в наш край, тога это была еще область, были вывезены сокровища Русского музея, часть фондов академии художеств, библиотека Ленина, в Перми работал Ленинградский академический театр оперы и балета, хореографическое училище, продолжали здесь в эвакуации творить и Вениамин Каверин, и Вера Панова, Юрий Тынянов и Арам Хачатурян. В общем, огромное количество творческих сил Петербурга, тогда еще правда Ленинграда, конечно, из Москвы, из-за войны попали в наш край. Как говорят, не было бы худа без добра, но часть этой культурной эвакуации осталась у нас. И благодаря этому, наверное, мы сегодня имеем и хороший балет, сегодня мы имеем и большую любовь к изобразительному искусству. Мы в основном поговорим о том, что в Пермь было вывезено большое количество произведений искусства. И благодаря тому, что привезли сюда Русский музей, огромное количество нашего художественного наследия осталось живо. Хотя галерея, насколько мне известно, тоже не могла вместить всю коллекцию.

- Да, вы задали хороший вопрос, мне кажется, он пермякам как-то, каким-то образом известен, но я хочу сказать, что сохранение коллекции, это только часть работы галереи в этом время. Как, может быть, не странно для некоторых прозвучит, в годы войны из деятельности галереи не исчезло ни одно направление. Как не странно прозвучит, замечательно комплектовались, как не странно прозвучит, были выставки, шла научная работа.

- Люди ходили в музей?

- Вы знаете, галерея была закрыта, приказ был издан 18 октября 1941 года. А коллекцию Русского музея, она прибыла в Пермь в конце августа в начале сентября. В это же время, так получилось, на одной барже привезли и коллекцию Русского музея. Они были в одно в это время. И там прошел где-то месяц, видимо, обсудили, что делать, и конечно, галерея была для посетителей закрыта с 20 октября 1941 года, галерея была закрыта по многим причинам.

- Закрыта для посещения?

- Закрыта для посещения, конечно. В галерею можно было прийти только по пропускам специальным, кроме сотрудников Русского музея, сотрудников Третьяковской галереи и сотрудников галереи… Конечно, она была для посетителей закрыта, но в городе все равно шла жизнь. И людям нужны были и впечатления позитивные, и нужно было ощущение, что жизнь-то не прекратилась. Поэтому выставки делали небольшие. И не редко за пределами галереи, например, во дворце Ленина.

- Как мы сейчас говорим, передвижные.

- Выездные. Она не совсем передвижная, передвижная, это когда в нескольких местах. Кстати, выставки, вот такой любопытный момент, какие выставки были, начать надо с довоенного времени. В 1939 году Москва сформировала такую выставку, выставку московских художников, она была передвижная. По России. И в частности там были для Сибири и для Урала, для Урала для региона Поволжья. Вот у нас Серебреников попросил у министерства, и эта выставка пришла к нам. Вернее, нет, она не могла прийти, она пришла только в апреле 1941 года.  Была сформирована до воны, попала в Пермь в апреле 1941 года, ее предполагалось показать не только в галерее, но и в других крупных промышленных городах Пермского края. Но война и выставка застряла в Перми. Что делать. Есть в нашем архиве переписка, где Серебреников запрашивает в фонд художественный СССР о том, что же делать. Ему сказали, уже нет возможности никак переправить, пускай будет у вас, и разрешили показывать часть этой коллекции, потому что выставка огромная, в госпиталях, военных и в эвакопунктах. А госпиталя и эвакопункты были в основном в школах и в вузах. Например, есть большая переписка, сегодняшняя сельхозакадемия, тогда сельхозинститут, большие помещения, вот там были представлены работы известных московских художников. Поскольку, все-таки помещения были маленькие, только часть выставки показывалась. А часть хранилась в галерее, в фондах наших. А вот в 1943 году, когда Москва уже готовилась… Что немцев отгонят от Москвы  и эвакуация коллекции Третьяковской галереи, и уже художники готовились выезжать, тогда местные власти выделили деньги и мы с этой выставки закупили работы таких потрясающих мастеров, например, многие из которых, почти все, были в свое время в экспозиции советского искусства. Игорь Грабарь,  Петр Кончаловский, Илья Иванович Машков, Петровичев, это Рождественский,  Николай Михайлович Унушев, Ольга Янковская. И очень много таких художников. Вот, нашли в 1943 году такие деньги. В декабре, там, буквально, чуть ли не 30 декабря акты вот эти оформили. Поэтому, выставки были. Выставки были крупные. Причем, касались они такого регионального спектра. Например, в 1943 году была выставка «Уралу неразборчиво искусстве». Серебреников собрал исторические произведения и неразборчиво современных мастеров из всех городов Урала.

- Вот мне любопытно очень, очень часто и в фильмах, и в воспоминаниях о войне говорят об артистах, а каких-то театрах,  концертах, котоыре поднимали дух народа, дух бойцов, когда они ездили на передовую. Но здесь у нас тоже в тылу были люди, были выставки…

- Да, да.

- То есть, людям это все-таки нужно было?

- Конечно, конечно. Вот еще одна выставка 1944 год это «Урал – кузница оружия». Это тоже вместе со Свердловском, с Нижним Тагилом. Вот находили возможность финансовую, транспортную. И не просто галерея свою коллекцию показала, показывали сборные выставки. В 1945 году, уже победа была очевидна, в Перми Серебренников устроил такую выставку, она называлась так «Художественная выставка к конференции, проводимой академией наук по изучению производительных сил Пермского края». И уже это было по федеральным каналам, там давали добро, давали деньги.

- Такая тематическая.

- Да, уже готовились к тому, что будет победа. Страна в руинах, что-то же надо делать. Какие у нас возможности. Кстати, к разговору о сегодня. Международные выставки делаются как правило и при них промышленные, при них выставки художников. Так вот, в годы войны, Серебренников это делал.

- Настоящий подвижник.

- Да, и потом, вы знаете, тут очень интересная страничка, это, конечно союз художников. И вызнаете, это было…

- А он тогда уже существовал. Или только зарождался?

- Я сейчас пару слов скажу. В 1932 году был создан оргкомитет. И оргкомитет вел большую организационную работу по собиранию сил. А в Перми… Тогда Пермь еще была, в Перми в 1939 году провели съезд художников Перми и Пермской области. Это был такой объединительный съезд, где объявили об организации пермского отделения союза советских художников. Правда, первые членские билеты пермякам выдали только в 1942 году, а объединительные съезды Советского Союза прошли только в 1957 – 1959 году. Но союз, по сути дела был. И первым председателем правления пермского отделения союза художников был Серебренников. Он объединял все, держал в своих руках. И директор галереи, и председатель отделения союза художников.

- А художники в это время вообще были плодовиты? Все же были вынуждены служить, на фронт отправляли.

- Их  деятельность, конечно, была подчинена задачам времени, первое, второе…  Кстати, первый прием, приняли в члены союза 16 человек. И кандидатами в члены союза 17 человек. И все они были… Не было никакого высшего образования.

- А принимали всех желающих или должен быть уровень?

- Нет, они все выпускники пермского художественного техникума, который существовал в Перми с 1919 года по 1941. Началась война, закрыли техникум, потом как-то не получалось, чтобы его восстановили. Так что, союз художников был. Но буквально в 1941 году, осенью, сюда же стало поступать огромное количество эвакуированных из Москвы, больше всего, из Ленинграда, были художники с Украины, и вместо 2 – 3 десятка местный художников в союзе, его количество перевалило за 100.

- Разлилась полноводная художественная река.

- Очень полноводная, если забыть, какое время было. По сути дела, никто никого не ждал, их же надо было разместить, их же надо было кормить. Серебренников, в личном архиве Николая Николаевича Серебренникова, в нашем архиве, в личном фонде неразборчиво Ботина есть такие замечательные документы, вот такие бумажки, обрывки иногда, карандашом, не редко химическим  написано, например, Юрий Васнецов, это потомок известных художников, известный график ленинградский, написано, жене – платье, чулки, туфли. Да. Иогансон, сыну – пиджак…

- Помочь самым элементарным

-Огромные списки, где перечисляли, что надо. Приехали, потому что в сентябре, у нас  же не Москва, не средняя полоса, у нас холоднее. А зима 1941 года была…

-И все думали, что вот закончится, надо еще месяц подождать…

- Да, да, да, да. Была такая надежда, когда приехали. И все было конечно очень тяжело. Их расселяли по домам, по квартирам, не всегда был свет, где-то в какой-то бумажке я прочитала, что нужна кому-то там свечка. Понятно. А жили по карточкам, время такое было. Среди эвакуированных было, кстати, немало таких сильных, интересных мастеров. Например, Борис Иогансон, который в годы войны написал портер Галины Улановой, который был эвакуирован в наш город, и сейчас в нашей коллекции этот этюд замечательный. Потом Римская Лидия Сергеевна, которая возглавляла издательство в годы войны, замечательный портрет. Написал портрет рисунок, портретный набросок Никола Николаевича Серебренникова, тоже в нашей коллекции. Или известного ученого Василия Николаевича Парина. Это все наследие периода войны.

- В годы Великой отечественной войны Пермь сохранила не только свое художественное наследие, но и наследие нашей страны. В наш город были эвакуированы художники, и творческие силы, и театры. И благодаря таким людям, как Николай Серебренников, и его, конечно, коллеги, подвижники, это все состоялось. Тамара Дмитриевна, в город были эвакуированы художники, и была привезена коллекция Русского музея, это такой известный факт. Коллекция, которую нужно было сохранить, и которая не вмещалась даже в одно здание галереи. Поподробнее можно об этом?

- В галерею привезли в ящиках, снятые с подрамников произведения…

-Быстро, быстро, наверняка…

- Да, быстро, быстро спасали. Да. Немцы к Ленинграду подходили быстро. Привезли в конце августа. Это известный факт. Менее известный факт, что в галерее хранилась часть коллекции Третьяковской галереи. Причем, эту коллекцию решено было привезти в Молотов в середине августа, когда в здание Третьяковки в Лаврушинском переулке попали первые бомбы, когда был разрушен потолок. Тогда возникла опасность. И тогда срочно первую партию Третьяковская  галерея отправила Новосибирск. Об этом написано много. Об этом известно. Там основная часть. Но оставалось еще немало произведений. И второй поезд, условно говоря, было решено отправить в Молотов.

- А мне интересно, почему наш город был выбран? Что не дойдут немцы?

- Думаю, что была уверенность, что до Урала не допустят немцев, думаю, что это так. И потом меня всегда интересовал вопрос, в годы войны Серебренникову был 41 год, почему не забрали? Думаю, что он был из тех людей, понимаете, галерея, это ведь тоже стратегическое учреждение в области культуры. И поэтому там тоже нужны были деятельные, дельные, очень надежные. Ведь надо было сохранить.

- Принять решение.

- Взять на себя ответственность. Представляете, такие огромные коллекции. Потом, где-то, наверное, человек 80 эвакуированных москвичей, ленинградцев, котоыре капризные, котоыре приехали, образно говоря, раздетые, и приходилось собирать одежду. Начиная с чулок, туфель для жен, для детей, и кончая пиджаками теплыми, какой-то более теплой одеждой. Это ведь просто  представить себе сложно. Их надо было разместить. Я знаю по архивным документам, что были конфликты. На Серебренникова были обиды, потому что… Человек он был резковатый. Я возьму на себя смелость сказать, что он не был дипломатом, он мог сказать прямо. Мне, например, художники рассказывали один факт, как он мог вести себя с тем же Иогансоном, он мог сказать, вот так будет, а так не будет

- А тут приехала  практически богема.

- Богема, вы абсолютно правы. А Борис Владимирович Иогансон был тогда председателем правления российского союза художников, он был мэтр, и мог не соглашаться с ним Серебренников, и не только с ним. Поэтому конечно, это кому-то не нравилось. Они на него… Был конфликт, было собрание, на котором сказали, что он не умеет работать с людьми. Но я думаю, что это мелкая какая-то линия, потому что по сути дела Серебренников смог организовать все.

- Что касается коллекции Русского музея. Она была сюда привезена просто или были какие-то маленькие выставки?

-Были маленькие выставки. Даже не маленькие. Например, в 1944 году исполнилось 100 лет со дня рождения Репина, ну как не отметить, 100 лет. Тогда реалисты – это было наше все. Поэтому сделали выставку из коллекции русского музея. Поскольку Третьяковская галерея, не выезжая из Перми, не выходя из залов галереи. Но опять же я нашла документы, что делали выставку репродукций Репина в школах Перми. Выезжали в Чусовой, Краснокамск.

- Ведь это все подлинники?

- Нет, это репродукции, подлинники не вывозили. Вы знаете, что в годы войны, меня что поразило, например, эвакогоспиталь, там был в здании сельхозинститута, там был Дейнека, а Дейнека в коллекции 20 века это одна из первых фигур. Я так поглядела список, думаю, ну, ничего себе. И в те времена и сегодня, чтобы вывезти, вот это вот решение, министерство культуры, видимо дали добро. А потом вот эта выставка московская, которая застряла в Перми,  ведь тоже… Там же их не на день, не на месяц, буквально 2,5 года эта выставка стояла в здании сельхозинститута, просто по этой выставке больше всех материалов я нашла. Конечно, была более того, шла научная работа.

- Если верить энциклопедиям, посвященным истории Перми, говорится о том, что у художников в центре внимания тогда была работа над оборонными плакатами, агитвитринами. Пермское отделение союза художников выпустило 190 плакатов «Урал кует оружие фронту», «Будь бдительным, язык на замок» и так далее. В  общем, работа художественная и творческая продолжалась, надо понимать.

- Да. Вы знаете, надо отметить, наследие периода войны так условно можно поделить на два русла. Это агитационное искусство, которому уделяли большое время, оно отнимало много времени. И меньшее русло – это в силу ситуации, я так понимаю, сугубо творчество. Оно тоже было. Так вот, несколько слов об агитмастерской, которая была создана в сентябре 1941 года и существовала до 1945 года, буквально до дня победы. Там работали пермяки, несколько человек москвичей эвакуированных.

- А тема была главная, все для победы, мы победим?

- Нет, темы были разные. Например, работа в тылу, теплую одежду для фронта. Например, о подсобных хозяйствах. Например, плакат белоруса, Федора Ивановича Дорошевича, кстати, закончил пермский техникум, белорус, а потом после эвакуации туда уехал. Вообще, бригада была многонациональная. У Федора Ивановича есть плакат о подсобных хозяйствах. Что там изображено. Мужчина сажает картошку, пионер поливает огород, коровки с телятами, там женщины. И надпись, «Весной потрудится – осень уродиться». Например, такая Надежда Кашины, кстати, пермячка, выпускница пермского техникума, там две сестры их было, одна осталась в Москве, другая уехала в Узбекистан, в Ташкент. А в годы войны Надежда была в Перми. У нее такой плакат был «Поможем детям Сталинграда». Как только немцев отогнали от Сталинграда, он был разбомблен до основания, надо помогать детям. Например, такая, у нас ее по сути никто не знает, и это не мудрено, такая Татьяна Ковригина, я знаю, что она закончила пермских техникум, может педагогом работала, потому что творческих работ в нашей коллекции ее нет. У нее есть такой плакат «У нас не будет сирот». Что там изображено. Две части плаката. Хата сожженная, женщина лежит, и дети стоят над ней. Следующая часть плаката – это новый дом, новые родители, в новом доме новые хозяева. Поэтому… Дружба, тоже много плакатов было на эту тема. «Да здравствует нерушимая дружба народов нашей страны». Это тоже была тема агитплакатов, котоыре делали в молотовском союзе художников. Местная тематика. Это обращение к шахтерам кизелорвского угольного бассейна. Наши замечательные  земляки, достигшие высоких результатов в своем творчестве, это Виктор Орешников, который пермяк, закончил пермский техникум, потом академию, а потом в 50-е года был ректором академии, бывшей академии художеств, институт Репина, в советские времена был. Еще один наш земляк Оболенский, закончил техникум здесь, преподавал здесь, потом уехал в Ленинград, преподавал историю неразборчиво искусства в Мухинке, знаменитой. Кстати, многие наши пермяки, например, Широков его помнит. Говорит, я помню, такой интеллигентный, седой старичок, это вот Оболенский. Славная фигура для истории Пермского края, художественной жизни. Так вот, у него, они с Орешниковым сделали такой плакат, текст такой «Мы смерть врагу несем своим полетом. Даешь моторы самолетам», а изображены самолет и на его фоне рабочий пожимает руку летчику, то есть, летчик как бы пожимает, благодарит за самолеты. Нам было чем гордиться, потому что уже после войны мотор, который делали на нашем заводе Швецова Аркадия Дмитриевича, он был признан лучшим авиамотором Второй мировой войны. Вот такие плакаты были.

- Тамара Дмитриевна, все-таки художники были вынуждены перестроиться и работать в этом жанре, или это было проявление собственного героизма? И был ли те, понятно, что были те, кто обратно затем вернулся в свою струю, а возможно, были и те,  кто дальше продолжил в этом жаре работать.

- Знаете, творчески пытались работать по поводу агитплакатов… Кстати, не только агитплакаты, агитокна делали, они ведь еще ездили по краю. Для чего? Надо было помогать оформлять города к праздникам. Пермь-то оформляли 100%. У нас оформление сада Горького зимой 1942 года Оборин делал. Ездили в Губаху, ездили в Кизел, ездили в сельские районы. Что делали? Оформляли красные уголки, писали портеры передовиков, делали выставки передовиков. Людям надо было какой-то позитив, что их знают, что их помнят, что они часть этого огромного организма, который называется страна. Думаю, что было массовое понимание, что это надо. Потому что для кого работать художнику, артистически самовыражаться, когда, извините, есть нечего, когда непонятно, какое будущее у страны. Наверное, было массовое понимание. Война, это всегда непросто. Например, в годы войны такой художник как Иван Игнатьевич Россик, он приехал после академии художеств, еще до войны в наш город, преподавал в техникуме. Он так работал акварелью, что эвакуированные, тот же Иогансон сказал, мы не ожидали, что в провинции можно найти человека, который так работает, акварель такая, очень своеобразная техника, почему вы никогда не показывали это в Москве, а только в Перми. У него акварели периода войны замечательные. Мы на выставке их всегда показываем. Там разные сюжеты. Виды Перми замечательные. Любимый Разгуляй, где жил он. Потом ездил, например, в неразборчиво спалвной рейд. Везут дрова, заготовка дров идет, очень светлые, поэтичные акварели. Кстати, у него домашние теплые зарисовки семьи, дети, дети спящие, дети играющие, своя, видимо, другая сторона души. Есть героика, плакатная…

- А есть человеческая история.

- Да, да, да. И он писал замечательные теплые работы. У Петра Алексеевича Оборина в нашей коллекции есть работы, автопортреты, рисунки, кстати, гравюры пробовал тогда. Живописные работы. А автопортреты, это эпоха, это какое-то разное ощущение времени. Он там очень разный. Делали, конечно, но понятно, что в годы войны сильного расцвета быть не может. Атмосфера, для кого, народ весь работает, трудится в особом  режиме. Конечно, режим был экстремальный, безусловно. Поэтому, тут понимаете, тут время определяет многое. И тут надо определять. По-другому нельзя было.

- Мы не можем упустить тот момент, а вы уже сегодня об этом упомянули, о том, что и Третьяковская галерея имела отношение к Перми в годы войны. Потому что, как правило, у нас принято говорить только о Русском музее. Откуда этим данные взяты. И насколько это не миф, а реальная история.

-Нет, это не миф. В архиве галерее я нашла личное дело Марии Модестовны Колпакчи, которая была стершим научным сотрудником Третьяковской галереи. Она там проработала 50 лет. Уже потом была завотделом каталогизации. И вместе с реставратором Овчинниковым вдвоем, они хранили коллекцию Третьяковской галереи, объем которой был меньше, чем у Русского музея. Поэтому нет, это в принципе, известный факт. Потом я вышла уже на сайт Третьяковской галереи, там подтверждение этому нашла. В отделе рукописей Третьяковской галереи есть ее личный фонд, где выделено специально в отдельное дело эвакуация коллекции Третьяковской галереи в Молотов. Поэтому надо сказать, этот материал изучить, и рассказать пермякам совершенно новую информацию. Еще что интересно, Николай Николаевич Серебренников и его переписка с Грабарем, которая продолжалась с 20-х годов и до конца 60-х, до смерти Серебренникова. Например, в личном фонде Агаты Григорьевны Будриной, сотрудницы галереи, я нашла, она цитирует слова Грабаря, который пишет Серебренникову,  1944 году. Грабарь пишет об Истории русского искусства, которая печаталась многотомная История русского искусства, она пока одна, под редакцией грабаря, он был разработчиком ее концепции, было у нее много противников. Потому что, как не странно прозвучит, утверждение, что русское искусство самобытно, и оно способно переработать и по своему какие-то влияния и другие традиции, но все таки выдать место свое. Многих это как-то не устраивало, или что. И вот он пишет, Грабарь: «Николай Николаевич, было много у меня критиков, а тут вдруг оказалось, что я прав. И спасибо. У меня оказалось  много сторонников и среди них я могут смело назвать вас».

- Удивительное дело, во время войны люди были озабочены и победой, и тем, чтобы просто найти пропитание, кусок хлеба, но они были еще озабочены и культурой. Хочется, чтобы и в наше отчасти мирное время мы не забывали об этом. Тамара Дмитриевна, спасибо огромное. Я поздравляю вас с праздником. Одного эфира мало, чтобы об этом говорить. Приходите к нам еще.

- Вы абсолютно правы. Я думаю, что как только я съезжу в архив Третьяковской галереи, что-то новое, я с удовольствием приду и поделюсь с пермяками этой информацией. И последнее, хочу от души поздравить пермяков с днем победы, и помнить всегда что нам есть, чем гордиться. И есть, за что себя уважать.